По ту сторону
Шрифт:
Эти слова были поняты ребятами по-своему. Они подумали, что в Берлине Красная Армия, а Гитлер пойман. Это известие прибавило им бодрости, и они смело направились в квартиру.
Штейнер спал непробудным сном после очередной попойки. Вова, Андрей и ещё двое юношей подошли к его кровати.
— Вставай, гад! — крикнул Вова.
Штейнер поднял голову, буркнул что-то и снова опустился на мягкую подушку.
— Вставай, вобла! Ну, живо! — ещё резче крикнул Вова.
На этот раз Штейнер понял, что у него в спальне происходит что-то необыкновенное. Он сел и, свесив голые ноги, потянулся к ночному столику, где лежали очки.
— Встать! Хенде хох!
Штейнер, стуча зубами, поднял руки, оглядывая ребят осоловелым, тупым и испуганным взглядом.
— Пистолет где, оружие? — кричал Вова.
Штейнер протянул руку под подушку. Но Андрей предупредил его:
— Ахтунг!
Комендант повиновался. Грозные окрики ребят, державших наготове гранаты, лишили его способности соображать.
Пистолет Штейнера перешёл в руки Вовы.
Коменданта вывели во двор. Он был в длинной ночной рубашке, ночных туфлях и очках, возвращённых ему Вовой. Ребята возбуждённо и весело переговаривались.
— Битте, битте! [24] — кричал кто-то, указывая на карцер.
— Попался, паразит, в чём мама родила!
— Здорово мы его сцапали!
Вова, сурово нахмурив брови и держа наготове пистолет, молча следовал за Штейнером. По бокам шли по три человека, впереди — Андрей. При общем одобрении Штейнер был водворён в карцер. Дверь закрыли на замок и выставили несколько часовых для охраны.
Глайзер успел скрыться.
— И как это мы коротконогого прозевали? — сокрушались ребята.
24
Пожалуйста, пожалуйста! (нем.)
— Выводи полицейского! — приказал Вова.
На лагерной площадке Вова обратился к собравшимся юношам и девушкам:
— Нашему комитету, товарищи, не удалось арестовать всех преступников. Но Штейнер и вот этот, — Вова пренебрежительно указал на полицейского, — попались. Мнение комитета: с этим гадом и предателем покончить сейчас, а со Штейнером будет особый разговор. Согласны, товарищи?
— Согласны, согласны! — раздались выкрики. — Пусть получает по заслугам!
Вова сказал:
— Голосую: кто за смертную казнь предателю?
Лес худых рук поднялся в воздух. Из других бараков на площадку бежали всё новые и новые группы подростков: болгары, поляки, чехи…
Насмерть перепуганный полицейский упал на колени, прося пощады.
— На столб, на столб его! — раздались гневные голоса.
Это были голоса справедливой и неумолимой мести предателю Родины.
Митинг
Слухами земля полнится. Теперь уже весь лагерь знал, что война окончена, что советские воины взяли Берлин и дошли до Эльбы. Все волновались, не понимая, почему их до сих пор не отправляют на родину: русских — в Советский Союз, болгар — в Болгарию, чехов — в Чехословакию, поляков — в Польшу…
С тех пор как в лагере появилось новое, американское начальство, ребята почувствовали что-то неладное.
Американцы прибыли в тот день, когда был казнён полицейский и арестован Штейнер.
Американский офицер и десятка два вооружённых автоматами солдат открыли ворота лагеря и с видом освободителей торжественно вошли на его территорию. Из бараков на площадку мгновенно высыпали все ребята и девочки. Группа подростков во главе с Вовой радушно приветствовала прибывших от лица всех освобождённых. Офицер произнёс короткую речь. Щеголеватый переводчик перевёл речь офицера. Он сказал:
— Война окончена. Германия капитулировала. Американские, английские и русские войска одержали славную победу. Мы, ваши освободители, поздравляем вас с окончанием войны и свободой.
Но в этой речи ни словом офицер не обмолвился о том, когда они, «освободители», помогут ребятам вернуться на родину.
От подростков выступал Вова.
В соломенной шляпе, рваном и грязном пиджаке, длинных заплатанных брюках и тяжёлых ботинках, стоял он перед собравшимися. На бледном лице с высоким лбом и пушком на верхней губе выделялись большие, выразительные глаза. Вова говорил просто от души и сильно волновался.
— Мы просим передать вашему начальству, что все мы желаем уехать на родину как можно скорее. Нам надоел фашистский лагерь! — он поднял руку и звонко крикнул: — Да здравствует наша освободительная Красная Армия! Да здравствует мир!
Как взрыв, прозвучали на разных языках восторженные возгласы огромной толпы подростков:
— Да здравствует мир!
— Да здравствует Родина!.
— На здар, на здар! [25]
— Hex жие вызволенье! [26]
25
Чешское приветствие.
26
Да здравствует избавление! (польск.)
— Ать жие Руда Армада! [27]
Офицер вежливо улыбнулся и торопливо объявил, что митинг окончен.
После этого он спросил у Вовы, указывая на столб с гонгом, где висел полицейский:
— Кто это? За что повешен?
— Его повесили мы, — гордо начал Вова. — Это изменник Родины, наш мучитель. Мы повесили его, господин офицер, как предателя и палача по общему справедливому суду.
Переводчик добросовестно перевёл объяснение Вовы. Вова вдруг почувствовал, что офицер смотрит на него с выражением явного недовольства. Лицо офицера помрачнело, скулы напряжённо задвигались, словно он хотел и не мог что-то разгрызть.
27
Да здравствует Красная Армия! (чешск.)
— Это очень сурово. Но я понимаю русских. Они все суровы, так же как их край, — деланно улыбнувшись и стараясь казаться вежливым, сказал офицер.
Ещё больше нахмурился американский «освободитель», когда из карцера вывели Штейнера. Бывший комендант выглядел довольно непривлекательно. Помятая ночная рубаха, бледное испуганное лицо и голые тонкие волосатые ноги в ночных туфлях делали его похожим на чучело. Штейнер воровато озирался по сторонам. В толпе раздавались хохот, едкие насмешки: