По воле рока

Каннинг Оливия

Он мотнул головой и ушел на кухню за инструментами. У него где-то должен быть гаечный ключ. Он молился, что кольцо просто упало в слив, и не в канализационную трубу. Пока он был на кухне, заодно достал из морозилки виноградный сок, положил в рот, позволяя соку охладить горло. Он вернулся в спальню, и стал ждать, когда Джессика освободит ванную.

Джессика вышла к нему буквально спустя секунды, одетая в коротенький зеленый топ, волосы уложены на одну сторону, глаза чуть подкрашены, на губах прозрачный блеск. Она была ослепительна, Сед забыл, как

дышать. А думать? Она прижалась к нему, обернув руки вокруг него, погладив его по спине, и опустились на его крепкую задницу. Он напрягся, в надежде, что она не нащупает в кармане гаечный ключ.

Джессика улыбнулась.

– Ты готов?

Он поднял палец, показывая, ему нужна минутка и ушел в ванную и закрыл за собой дверь. Он не хотел, чтобы она видела и знала, что он два года так бережно с ним обращался и при первой же возможности вернуть его ей, он уронил его в слив.

Он почти разобрал сифон с гофрой, когда Джессика настойчиво постучала в дверь.

– У тебя все хорошо?

– Да, все отлично.
– сказал он, гадая услышала она его шипение или нет.

Он развернул гофру, не желая, чтобы содержимое стекло в трубу. Он достал кольцо, включил воду и промыл кольцо, удивляясь, почему ему на ноги бежит вода.

Черт! Он выключил воду, и бросил на пол полотенца, собирая с пола воду. Как же хотелось лечь в кровать и начать день заново. Убрав кольцо Джессики обратно в карман, он сделал глубокий вдох, прежде чем встать с пола. Если его горло не заживет, и он больше не сможет петь, он спокойно может стать сантехником.

– Малыш?
– позвала его Джессика

Он одел сифон, затянул его, убрал мокрые грязные полотенца с пола в дальний угол.

Он открыл дверь, встретившись с удивленным лицом Джессики. Он вышел из ванной, плотно закрывая за собой дверь.

– Я бы на твоем месте пока туда не заходил.
– сказал он, каждое слово царапало ему горло.

Она потрогала его лоб.

– Ты вспотел. Тебе плохо?

Он покачал головой.

– Все хорошо, - он взял ее прелестное личико в свои ладони.

– Тебе станет намного лучше, если ты перестанешь разговаривать, - она улыбнулась и прилепила что-то ему на губы. Он посмотрел в зеркало, это розовый смайлик. Она, черт побери, издевается? Заметив ее улыбку, он понял, она, и правда, издевается. Она протянула ему экран.
– Ты должен пользоваться вот этим, забыл?

Он кивнул, отклеил с губ стикер, и прилепил его на ее шикарное декольте. И тут его осенило, он может спросить ее написав на экране.

– Вденешь мое кольцо?
– написал он и протянул ей экран.

Она прочитала и вернула ему. Конечно, не такой реакции он от нее ожидал.

– Какое кольцо? Сед, я не знаю, где оно. Милый, давай поищем его, когда вернемся.

Он взглянул на надпись и понял, он неправильно написал. Черт. Он стер надпись рукой.

– Оденешь?
– исправил он

Она снова посмотрела на надпись, потом пробежалась по нему взглядом.

– Ты красив как всегда. И не важно, что

ты оденешь.

– Джессика.

Она поднесла к его лицу листок с наклейками.

– Сед, никаких разговоров.

Забавно, лист полный смайликов убедил его замолчать быстрее, чем старый моток скотча. Хорошо, а дальше что?

Он в растерянности шел с ней к машине. Может ему взять да и сделать вечером предложение? Может, все-таки вселенная сжалиться над ним и даст ему еще один шанс. Он сел на пассажирское сидение мерседеса, а Джессика за руль. Он смотрел на безымянный палец ее левой руки, который, по его мнению, выглядел голым. Она может ходить голой, сколько хочет, на пальчик надо нарядить. Весь мир должен был видеть, она принадлежит ему. Навсегда. Может, он сможет одеть кольцо, пока они будут ехать, жаль только ее рука с другой стороны.

– Я спрошу тебя еще раз, ты почему сегодня такой странный?
– спросила Джессика, пока ждала, когда откроются ворота.
– Я знаю, ты не должен говорить, может напишешь?

Так, и что он должен был написать?

– Я тебя люблю.

Она взяла его руку и поднесла костяшки к своим губам.

– Я тоже тебя люблю.

Он улыбнулся. Эти слова как музыка для его ушей.

Музыка.

Точно. Ее песня. Вот что вселенная пыталась ему сказать. Она должна услышать песню, которую он для нее написал, прежде чем он сделает предложение.

– И я обожаю твои ямочки.

А он их терпеть не мог, но если они делают ее счастливой, он готов до конца жизни широко улыбаться. Она высадила его возле студии звукозаписи, а сама поехала в библиотеку.

– Мне заехать за тобой, или кто-то из парней подбросит тебя до дома? Если честно, я не знаю, когда освобожусь.

– Меня довезут, - уверенно написал он.

Она потянулась к нему через всю машину и поцеловала.

– Жду не дождусь пятницы. Веди себя хорошо, а то мне не хочется отменять поездку.

Он понимал, она им манипулирует, но забыл об этом, когда она опустила руку ему между ног. Он тоже не мог дождаться пятницы.

Он зашел в студию спустя полчаса, они немного увлеклись с прощанием, Эрик тут же поздоровался.

– Я не был уверен, приедешь ты или нет, - Он кивнул, когда вырвал из рук Седа экран.
– А это что?

Для общения.– написал в ответ Сед.

– Ты и без голоса сможешь играть на скрипке.

Эрик поднял футляр с пола и открыл его. Он вытащил черную электро-скрипку.

– Я не буд… - горло Седа тут же запротестовало и запершило. Он взял экран.
– Эрик, я не буду играть на скрипке. Даже не мечтай.

– Ты же понимаешь, что ты сам своим криком повредил себе горло.

– И?
– возмутился он. Кто-то из служащих принес ему бутылку воды. Сед открыл ее и медленно, кривясь от боли, выпил ее. Надо было остаться в постели, с замороженным соком во рту и личной медсестрой под боком.

– Нам нужно его чем-то заменить.

Сед моргнул два раза - нет.