По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
Шрифт:
Итак, мир был установлен. Чтобы еще больше его упрочить, великий князь предложил средство, хотя и не всегда помогающее, но употреблявшееся достаточно часто, — поженить детей. Тем более что князю Георгию давно настала пора жениться. И тут Чермный не стал возражать — прислал во Владимир свою дочь. Она стала женой Георгия. Звали ее, по какому-то случайному совпадению, так же, как и жену князя Константина, — Агафьей.
Глава 45
Все чаще беспокоила боль в груди. Великий князь уже научился чувствовать ее приближение, но ничего не говорил об этом ни жене, ни детям — переживал приступы боли в одиночестве. Это походило на некую игру со смертью: ждешь ее прихода, не веря, что она придет окончательно. Он, лежа в темноте спальни, готовился к боли, заранее
Он не боялся, потому что это оказалось совсем не страшно. Ведь боязнь — от незнания, а тот, кто знает, как все происходит, тот даже смерть может принять как очередной подарок от жизни.
Все, что происходило с великим князем, заставляло его готовиться к уходу по-настоящему. Он оставлял после себя огромное наследство и должен был успеть им распорядиться.
Наследником великого князя, конечно, надлежало быть князю Константину, как старшему. Всеволод Юрьевич послал за ним в Ростов, собираясь по приезде Константина подвести владимирский люд под присягу новому великому князю. В Ростове Всеволод Юрьевич собирался посадить Георгия. Таким образом, оба старших сына должны быть довольны: Константин становился великим князем во Владимире и Суздале, а Георгий получал обширный и богатый ростовский удел. Это решение должно было обеспечить мир между ними, а значит, и мир по всей Владимирской земле. Князь Георгий, первым узнав о воле отца, выразил согласие ей повиноваться. Оставалось дождаться Константина — Всеволоду Юрьевичу хотелось поскорее завершить все необходимое, что связано с передачей великокняжеской власти, чтобы без помех дожить свою новую, как ему представлялось, третью по счету жизнь.
Первая жизнь его осталась далеко — в детских и юношеских годах, полных скитаний и надежд, удивления и разочарований, жаркой ненависти и нежной любви. Это было время, когда все происходит впервые, и потому события этой первой жизни так ярко и навсегда запоминаются. Сердечные порывы определяли тогда поступки и мысли юного Всеволода.
Вторая жизнь началась, когда Всеволод стал великим князем. Теперь руководителем его и помощником должен был стать — и стал — его ум, трезвый и расчетливый, хитрый и осторожный. Ум помог великому князю стать сильнее всех, победить врагов, укрепить свою власть. Умом своим великий князь гордился, любил его и дорожил им. Ни удаче, ни чьей-то помощи, а только уму он был обязан тем, что вторая его великая жизнь была такой долгой и значительной.
И вот пришло время третьей жизни, подчиненной душе. Именно душа становилась сейчас главной. Она, душа, была тем, что останется, когда умрет тело. Нужно было готовиться к неизбежному, готовить душу к своему уходу, а потом уйти вместе с ней. Это было для великого князя самое желанное, но вступить в эту третью жизнь он сможет, лишь когда почувствует уверенность и покой.
Обрести все это он надеялся после того, как утвердит среди сыновей свою последнюю волю. Однако все получилось не так, как ожидал князь.
Появилась неожиданная помеха — сыновнее неповиновение. Константин отказался прибыть ко двору. Заявил, что не отдаст Ростов Георгию, давал понять, что, как старший сын, не видит особой отцовской милости в том, что получит великое княжение — оно и так принадлежит ему по праву. Требовал Владимир и Суздаль себе в придачу к Ростову. Он желал стать единовластным хозяином всей Владимирской земли, а потом уже своей рукой раздавать уделы братьям.
Впервые в жизни великий князь сталкивался с неповиновением сына. Оно сначала даже не разозлило его — было ему непонятно. Ведь он придумал поделить все между братьями так, чтобы никого
Второй ответ Константина оказался таким же, как первый.
И тогда великий князь объявил, что созывает представителей от всех городов Владимирского княжества. Во все стороны полетели гонцы, и вскоре, на исходе зимы, в стольный город начали отовсюду съезжаться бояре, купцы, священники, знатные горожане и воинские начальники. Великий князь собирал большое собрание.
И настал день, когда они все предстали перед ним — словно сама Владимирская земля глядела на своего князя сотнями глаз. Все эти люди взросли под властью великого князя, служа ему, при нем достигли своего положения и наживали свое состояние, а значит, он мог в какой-то степени считать их творением рук своих. Все лица подданных казались ему знакомыми — многих из присутствующих он знал, а в остальных узнавал свою Русь — простодушную и лукавую, буйную и кроткую, скупую и щедрую. Сколько таких лиц прошло перед великим князем за всю долгую жизнь! Люди сражались и умирали за него, радовались его успехам, горевали вместе с ним над неудачами. Был ли он виноват перед ними? Наверное, был. Власть не может быть одинаковой для всех. Были ли они виноваты перед ним? Может быть. Он не собирался оправдываться перед ними и не хотел оправданий от них. Он был их государем и собрал здесь, в просторной княжеской гриднице, чтобы объявить им свою верховную волю.
Он начал без предисловий:
— Князь Константин, старший сын мой, мне не послушен. Поэтому наследовать мне не может. Говорю вам всем, что княжение великое владимирское отдаю по моей смерти другому сыну моему — князю Георгию. Такова моя воля. Вам же велю присягать ему на верность и на том целовать крест святой. Ему же, Георгию, поручаю свою княгиню и младших братьев, чтобы был им отцом и защитником. Согласны ли вы?
Не ожидая скорого ответа, Всеволод Юрьевич оглядел собравшихся. Большинство было озадачено таким неожиданным заявлением. Именно Константина видели они над собой князем, привыкли к этой мысли, и расстаться с ней сразу было нелегко. Кроме того, великий князь знал, что строгого и с виду неприступного Константина любят больше, чем радушного и веселого Георгия.
Великий князь не ждал от своих подданных отказа. Не важно, кто из его сыновей им больше нравится, главное было в том, что пока он, государь и великий князь Владимирский Всеволод Юрьевич, жив, его воля служила им законом, хотя бы она была направлена против их выгод и личных желаний. Но ему требовалось их согласие, высказанное всеми в присутствии всех, чтобы никто не посмел впоследствии от него отказаться.
Однако они молчали. Никто не спешил выражать его первым.
Выручил боярин Михаил Борисович. Выступив вперед, он размашисто поклонился великому князю и провозгласил:
— Государь, великий княже! Сделаем все, как ты хочешь, по воле твоей!
И вслед за ним собрание многоголосо подтвердило:
— Сделаем… по воле твоей…
— По воле твоей, княже…
— По твоей воле, государь…
Итак, новый наследник был назначен и утвержден. Дальше все прошло как положено: епископ Иоанн принял от каждого клятву и крестоцелование. Последним ко кресту подвели князя Георгия, который поклонился отцу, поклонился собранию и поклялся быть народу отцом и заступником.
Перед тем как распустить всех по домам, великий князь устроил угощение. Пир получился шумный, но как ни выкрикивали бояре славу Всеволоду Юрьевичу и сыну его, князю Георгию, как ни старались рожечники и песельники добавить веселья к вину и яствам, все же это не могло заглушить озабоченности, что неотвязно владела большинством. Выборные от городов были в основном люди старые, битые жизнью и опытные. Они очень хорошо представляли себе, что бывает, когда один богатый и сильный князь считает себя несправедливо обойденным другим сильным и богатым князем. Разъезжались по своим городам удрученные, несмотря на то что великий князь на прощанье обласкал их и щедро одарил каждого.