По встречной в любовь
Шрифт:
— Вчера Ксюша закрывала дверь, а сегодня она рано ушла. У нее кошка заболела.
Иннокентий сжал губы, и сердце вернулось на место. Он облокотился о стену и пошевелил кистями рук, точно бросил на землю тяжеленную гирю.
— Кошки, собачки… — Он смотрел на гостью искоса, даже с вызовом. — Настя, может обойдёмся в этот раз без всего этого зоопарка, а? Ушла и ушла! Какая мне разница. Я ж нанимал тебя, а не твою Ксюшу.
— Но это правда! — Настя выкрикнула свое оправдание с какой-то совсем уж детской злобой. —
Иннокентий тряхнул головой и поднял к глазам телефон.
— Без трёх минут одиннадцать. Давай уж проживем до утра без собачек и кошечек… — Он убрал телефон и отстранился от стены. Голосу ему тоже хотелось придать хоть немного серьезности. — Я не могу отвезти тебя домой и даже до метро. Я не заметил тебя сразу и решил чуть-чуть расслабиться. Но не настолько, чтобы ничего не соображать, — добавил он, держа на лице маску абсолютного безразличия к стоящей перед ним особе женского полу. — Ты вообще что-то ела?
— Я не голодная, — ответила Настя быстро, заправив за ухо выбившуюся из хвоста прядь.
— Ну чего ты врешь?!
Иннокентий снова схватился за стену, рука попала на дверной косяк. Кажется, он непроизвольно попятился, чтобы оказаться на безопасном для его мужского самообладание расстоянии от дивана.
— Ты же рассчитывала на мамин ужин. Суши не предлагаю, я их терпеть не могу. Но пиццу в такое время нам привезут довольно быстро.
— Если только вы…
— Да, я голодный! — перебил Иннокентий. — Настя, я не отпущу тебя ночью в дождь, это даже не обсуждается, но у меня нет никаких задних мыслей, окай? Или как у вас там сейчас говорят?
Он попытался улыбнуться, но вышла какая-то кривая гримаса.
— Я предпочитаю говорить по-русски.
— Я тоже, вот удача!
Он быстро отвёл глаза от завитка, дрожащего у другого уха, которое Настя не теребила: по спине текла предательская струйка горячего пота.
— И вообще… — он вновь махал руками, точно барахтающийся в пруду утопающий. — Этот диван не разбирается, но я дам тебе постельное белье. И свою футболку, если не брезгуешь… Ну так же ты не будешь спать… Или можем махнуться не глядя. Ты на кровать, а мне без разницы, где спать.
— Мне лучше на диване.
Иннокентий не поднял глаз, не в силах прекратить моргать. Он наугад ткнул пальцем в телефон и пару раз прокрутил мимо номер круглосуточной доставки пиццы. Руки тоже дрожали, и явно не от водки. Только Насти сегодня не хватало! Он покосился в ее сторону: стоит, как памятник, и точно ведь всякую херню про него думает. Вот как пить дать. Он лишь зря сотрясает воздух обещаниями быть пай-мальчиком. А он именно таким и будет…
— Слушай, могу вызвать такси, если ты мне не доверяешь, — не выдержал Иннокентий и опустил телефон, так и не выбрав нужный номер.
— Я сама могу вызвать!
Он поднял глаза: да хоть бы на миллиметр отошла от дивана, дура!
— Да знаю, что ты все можешь сама! — сорвался Иннокентий на крик и замер. — Извини.
Футболка на спине совсем взмокла, будто он под дождем побегал.
— Тяжелый день. Не обращай внимания. И… — Он еще сильнее тряхнул головой, точно встряхивал не упавшие на глаза волосы, а мозги. — Я просто не хочу тебя гонять туда-обратно… Или ты уже закончила рисовать?
Он только сейчас глянул на стену: до этого момента взгляд фокусировался лишь на лице Насти, боясь скользнуть ниже по тонкой шее. За спиной все сливалось в радужный шар, но сейчас он рассмотрел графическую композицию, в которой смутно угадывались две человеческие фигуры, тянущиеся друг к другу — или это у него просто уже едет крыша от всех этих баб?!
— Нет, не закончила. Это только кажется простым…
В голосе обида или что-то большее… Гнев? На его невежество!
— Не кажется… Просто ты диван подвинула…
— Я проверяла, как смотрится все вместе.
— Хорошо смотрится.
— Вам нравится? Честно?
Он кивнул. Нервно. Несколько раз. А потом осторожно подошёл к дивану. Сбоку. И чуть ли не ткнулся в стену носом.
— Сколько мазков! — он скосил глаза в сторону сжавшей перед собой руки взволнованной гостьи. — А издалека все кажется идеально гладким. Ты очень талантливая, Настя.
Сейчас, вблизи, ее румянец был еще ярче, и температура его тела подскочила до сорока. Пришлось отступить к спасительному косяку. Может, он все же перебрал с водкой?
— Ничего особенного. У нас в училище много ребят, которые рисуют намного лучше меня.
Он сжал губы, потом медленно выпустил, вместе с паром, скопившимся в горле.
— Неправильная ты, Настя, — и даже покачал головой. — Ты должна говорить заказчику, что ты лучшая и ему ужасно повезло заполучить именно тебя. Скромность тебя ни к чему хорошему не приведёт. Надо уметь не только что-то делать очень хорошо, но еще и продать свое умение за большие деньги. Если ты себя не ценишь, то кто ж за тебя такую заплатит?
— Я не собираюсь никому себя продавать!
Она выпалила слова, точно пулеметную очередь, и Иннокентий лишь чудом не схватился за сердце, но затылком к косяку все же приложился и замер.
— Извини, Настя. Я не так выразился. Ладно… Какую пиццу хочешь? — Иннокентий снова поднял телефон к лицу, точно ослеп. — С мясом? Ты же ешь мясо?
— Мышки очень любят сыр…
Иннокентий махнул телефоном, точно рассекал воздух мечом.
— Хватит издеваться!