По встречной в любовь
Шрифт:
От его крика Настя сжалась в комок, и Иннокентий с извинениями отвернулся.
— Сырная так сырная. Я всеяден.
Он сделал заказ и сунул телефон в задний карман джинсов.
— Слушай, Настя, давай начнём говорить, как взрослые люди. И обоюдно перейдем на ты, хорошо?
Она кивнула. Он тоже. Сам не понял, зачем.
— Тебе осталось вытерпеть меня совсем недолго, — На телефон больше не нужно было смотреть, но он впился взглядом в экран, чтобы не смотреть на нервно вздымающуюся грудь Насти. — Пиццу привезут через
— После можно?
Наверное, она смотрела в этот момент на него, но Иннокентий не стал рисковать, проверяя.
— Все можно, — бросил он и отвернулся, продолжая гипнотизировать экран.
Размашистым шагом прошёл в спальню и замер подле идеально застеленной кровати. И сразу же все внутри сжалось от непреодолимого желания смять ее, но этого не произойдет. Ни сейчас, ни потом. Он не прикоснется к девчонке. Не выместит на ней злость на другую. Она уйдет завтра в свою жизнь, а эту ночь они как-нибудь уж перекантуются вдвоем в этих четырёх стенах.
Он сорвал покрывало и перекинуть через плечо. Потом нагнулся и вытащил из подкроватного ящика аккуратно сложенные простыни. Стянул с одной из подушек наволочку и принёс Насте, чтобы та сама постелила себе на диване постель.
— Вместо пододеяльника вот тебе вторая простыня — поспишь на американский манер. Не против? Покрывало все равно в него не засунуть. Но оно довольно теплое. Флис.
Настя пожала плечами.
— Все хорошо. Вы… Ты не волнуйся, я почти все детство проспала на диване. Так что все нормально. Пусть я уже и не маленькая, помещусь.
Так хотелось сказать — ты и сейчас маленькая. Когда ты родилась, я уже в школу пошел. Но Иннокентий промолчал.
Глава 13. "Кастинг на роль Геллы"
Чайник закипал мучительно долго. И так же мучительно долго Иннокентий смотрел, как двигались под узкой футболкой острые девичьи лопатки — лучше бы она уже переоделась в его мешок, а то сейчас самому придётся переодеваться без всякого душа. Похоже, стоит в другой раз подстричься под ноль — тогда, может, чёлка не будет липнуть к вспотевшему лбу. Хоть в рекламе снимайся — проверка спортивного дезодоранта на надежность. Или проверка его принципов. Мужских не мужских, это уже вопрос третий. Нет, он к ней не полезет. Она здесь случайно и он здесь случайно. Их жизни никоим образом не пересеклись даже на одну ночь.
— Тебе сахар в чай класть?
Настя обернулась с невинной улыбкой, которая скинула ей еще пару годков. Да хоть паспорт проси или про ЭГЭ спрашивай…
— Две ложки.
Она отвернулась. Он прикрыл глаза и выдохнул. Это самый длинный вечер в его жизни. Скорей бы уже утро…
Настя снова повернулась. Уже с дымящейся чашкой.
— Может, пиццу все же дождемся? Они уже эсэмэску прислали.
— Хорошо, — и она снова отвернулась к кухонным шкафчикам.
Кто сказал, что двадцатиметровая кухня большая, никогда не приглашал в гости девушку, к которой нельзя прикоснуться. Хозяин совсем забился в угол и боялся даже ногу вытянуть. Что же это такое? Да даже если девушка нравится, за ней же еще поухаживать надо, а не сразу в койку кидать, а тут дышать рядом невозможно. Такое только в книжках бывает, а в реальности это расшатавшиеся от родственничков и Моники нервы. Надо просто заблокировать их табаком.
— Настя!
Она сразу обернулась.
— Можно, я покурю?
— Конечно, — она кивнула и продолжила мешать ложкой в своей чашке чай.
— Ты не куришь?
— Не курю, — отозвалась она, не оборачиваясь. — Но у нас все курят, так что я привыкла.
— А чего не куришь сама? Здоровье бережешь? Или не понравилось?
Она обернулась и подошла к столу с двумя чашками.
— Правду сказать?
Она, кажется, ему даже подмигнула, или это Иннокентий сам моргнул, спасаясь от ее пристального взгляда.
— Только правду и ничего, кроме правды.
— Денег на сигареты жалко, — Настя придвинула к нему чашку и села на стул напротив. — Лучше шоколадку Фазер купить.
— Слушай, у меня где-то была…
Иннокентий хотел вскочить, но с первого раза не получилось — сидел неудобно, а вот Настя сразу вскочила со своего еще не насиженного места.
— Я просто так сказала! Не надо мне ничего!
Иннокентий наконец поднялся.
— Настя, хватит дергаться. Я за сигаретами встал.
Она села, и он прошел мимо нее осторожно, чтобы ненароком не задеть спинку стула или плечо, в прихожую, но пачка оказалась пустой. Он даже потряс ей в удивлении — наверное, скурил несколько сигарет, пока ехал от Моники, и не заметил.
— Куренье — это яд, — пропел Иннокентий и бросил пачку в помойное ведро.
— И как же ты теперь?
— Буду пить чай с тремя ложками сахара, — попытался пошутить Иннокентий, но рот не пожелал сложиться в улыбку.
А Настя улыбнулась, и как раз в этот момент позвонили в домофон.
— А ты у курьера стрельни…
Настя так по-детски зажала рот кулачком, что Иннокентий не удержался, рассмеялся в голос и даже громче желаемого, потому быстрее ретировался в коридор и уже оттуда крикнул:
— А это идея!
Увы, курьер оказался некурящим и долго за это извинялся.
— Считай это знаком, что пора бросить курить.
Настя сказала это, открывая коробку, и Иннокентий мог спокойно смотреть на ее дрожащие ресницы. Она чуть расслабилась в предвкушении ужина, а вот он наоборот почувствовал еще большее томление.