По законам Дикого поля
Шрифт:
На соляном озере экспедиция встретила ломщиков соли. Держались они несколько настороженно. В обветренных оборванцах нетрудно угадать беглых крепостных крестьян, нанятых казаками на ломку соли. Соль в значительных количествах шла на засолку рыбы, икры…
Увидев, что начальственный люд из экспедиции не причинит им вреда и никого не собирается арестовывать, ломщики размякли, согласились показать, как они ломают соль, и даже подарили Долматову несколько своих поделок из особо прочных ядер, своеобразного соляного хрусталя, который они называли сердце. Находили такие ядра весом в два-три фунта и даже более.
Среди простых ломщиков нашлись чудо-умельцы, которые промышляли помимо ломки соли обработкой соляного хрусталя. Из найденных ядер они точили вазы и солонки. Долматов вертел в руках уникальные творения и удивлялся тому, насколько сердце неграмотного ломщика может быть открыто красоте.
– Какое чудо могут сотворить эти загрубелые руки и сердца! – воскликнул Долматов.
– Соляным сердцем глаза лечим, – посоветовал один из ломщиков, подметив у Долматова красные воспаленные глаза, которые надуло пыльным пустынным ветром. – Прикладывайте к глазам, и обязательно полегчает.
Участники экспедиции, как и на Эльтоне, использовали остановку для того, чтобы искупаться в удивительной и лечебной воде Илецкого озера. Купальщики не ныряли, так как рапа щипала глаза, да и трудно это сделать в воде, которая выталкивает на поверхность. Мамон лежал на воде, не делая никаких движений. Васек плеснул в него водой:
– Дядя Мамон, смотри, – Васек поднял руки вверх, притом голова его осталась на поверхности. – На глубине стою, могу пешком через глубину пройти.
Долматов и писарь Миша уехали на лодке вместе с ломщиками на середину озера, где обозначился соляной остров. В лодке Долматов диктовал об очередном наблюдении:
– Соль вырубают топорами с длинными топорищами. Прорубают борозды глубиною пять четвертей, а шириной вершка три, так, чтоб одна борозда от другой находилась на расстоянии аршина. Заготовя несколько борозд и сойдясь в одно место по двадцать-тридцать человек, сбивают соль с самой подошвы бревном, называемым барсом, ударяя по нескольку раз в косяк. А как косяк даст трещину, то отделяют его от соляной подошвы большими рычагами. В косяке случается пудов по триста. Косяк разбивают, грузят на лодку и переправляют на берег. Что до доброты здешней соли, то чистотой и твердостью едва ли сыщется где подобная ей, ибо истолченная бывает так бела, что по виду от чистого толченого сахара распознать ее не можно.
Долматов ненадолго задумался и продиктовал небольшое дополнение:
– Государству на пользу взять ломку соли илецкой под свое попечение.
В это же время художник сидел на берегу и рисовал. Никто не заметил, как он исчез. Кто купался, кто купал коней. И хватились его искать не сразу. Нашли только лист с рисунком…
Острога и его соумышленники по злодейскому промыслу охотились за Рудознатцем, которого приметили еще на Общем Сырте. Но тот все время находился рядом с казаками и мастеровыми. Зато увлеченный и беспечный живописец Константин Константинович оказался легкой добычей. Он рисовал пейзажи и карты вместе с геодезистом и, по мнению злоумышленников, знал о планах экспедиции. Его оглушили и уволокли.
Разбойники связали живописца в утку и положили в соленое озеро. В рот засунули палку так, чтоб его нельзя было закрыть, и давай лить в глотку сильно соленую воду.
– Говори, куда экспедиция идет, – требовал Острога.
– Говорил уж, – слабым голосом сказал Константин Константинович, – на Уральские горы путь держим. Оттуда в Самару. Об этом и в Самаре знают.
– Золото нашли?
– Как же, нашли. Страна эта чудесная и есть золото.
– Залей-ка ему еще, – приказал Острога Заплатке. – Он еще шуткует. Скоро тебе не до шуток будет. Соль свое дело сделает. Ты ж соль искал. Получи.
– Чего вы от меня хотите? – взмолился живописец. – Никакого золота другого не ведаю.
– Заливай, – скомандовал Заплатка подручным. – Теперь полежи, подумай. Если к ночи не подохнешь, то к утру от тебя никто и звука никогда не услышит.
Так плохо Константину Константиновичу еще никогда не было. Все внутренности у него горели… Жизнь уходила из его тела.
Когда обнаружилось, что живописца нигде нет и он не отзывается, Вожа обследовал то место, где оставался Константин Константинович.
– Чужие были, – сказал Вожа и махнул казакам.
Вожа и четверо казаков пошли в погоню за похитителями, оставив Мамона и Васька для охраны остальных специалистов экспедиции. Иногда Вожа останавливался, искал след и снова погонял коня.
Злоумышленников увидели издали. Казаки постарались подъехать к ним скрытно, укрываясь за кустарником. Ехали, свесившись за бока коней. Но их все-таки обнаружили. Завязалась перестрелка.
Из этой стычки удалось уйти только Остроге и Заплатке. Казаки долго преследовали их по степи, но от дальнейшей погони отказались. Надвигались сумерки. К тому же у разбойников имелось по заводному коню, на которых каждый из них мог пересесть. А казаки оставили своих заводных с вьюками на стане.
Когда казаки вернулись, Вожа уже развязал живописца, дал ему несколько глотков воды, но тот был плох.
– Соленой водой мучали, – понял Вожа. – От этого умирают через день. Соль весь живот переедает. От азиатов пытку переняли. Хорошо, что мы его нашли до ночи. Сажайте его верхом и везите на стан. Спасти его можно только топленым овечьим салом. Сало соль в себя вбирает и живот очищает. У ломщиков соли в загоне есть овцы. Скорее туда.
Живописца отпаивали топленым овечьим салом, а потом несколько дней, в том числе в пути, кормили пресной болтушкой. Пшеничную муку клали в котел, поджаривали немного и мешали с водой и овечьим топленым салом, и таким путем получали один из видов знаменитой болтушки. Через несколько дней Константин Константинович почти оправился, смотрел веселее и даже шутил на свой счет.
30
После Соли Илецкой экспедиция шла в северном направлении, к Уральским горам. Степью и лесостепью конная экспедиция могла продвигаться быстро, по сто верст в сутки, даже больше.
На ходу Долматов спросил Вожу:
– Есть ли здесь заповедные реки?
– Э, капитан, до этого года и Сакмара, что течет к Яику, считалась заповедной. Параллельно Яику в ста верстах течет долго. Междуречье Яика и Сакмары слыло заповедным краем. Да уж, видно, это в прошлом. Скоро останутся тут только заповедные озера и малые речушки. Места всем хватит. Да сердце саднит. Ну как распугают зверя и птицу?