По законам Дикого Запада
Шрифт:
Все это Клив видел четко и ясно, будто сам являлся третьим, незримым, участником событий. Догоревшая спичка обожгла пальцы, вырвав его из состояния странного оцепенения. Отбросив в сторону причудливо изогнутый уголек, Клив поднялся на ноги и оглядевшись, подобрал с пола толстую, не менее восьми футов в длину, жердь, еще две вырвал из боковой стенки загона. Снял со стены упряжь, справедливо посчитав, что ни мулу, ни его хозяину она больше не пригодится, и быстрым шагом вышел из сарая.
Разложив добытое на залитом лунным светом дворе, он извлек из кармана куртки кисет и коричневую, похожую на кривой палец, сигару. Сигара была пересушена, хрупкий табачный лист кое-где отслоился и выкрошился, оставив на ровной поверхности большие, неправильной формы, проплешины. Зажав ее зубами, Клив зажег спичку
Закончив мастерить волокушу, Клив отступил на несколько шагов, с явным удовольствием осматривая плод своих стараний. Основу конструкции составляли две длинные, прочные жерди, каждая из которых легко должна выдержать вес Малыша. Между ними, через равные промежутки, примотаны четыре поперечины, делая волокушу похожей на лестницу, как ее мог бы нарисовать ребенок. Еще раз проверив узлы, охотник удовлетворенно кивнул и зашагал в направлении кукурузного поля.
Вернулся он минут через двадцать, ведя за собой невысокого гнедого коня. Перебросив поводья через рожок коричневого, богато украшенного тиснением, мексиканского седла, Клив занялся крепежом волокуши. Просунув концы длинных жердей в широкие медные кольца, связал их куском ремня, отрезанного от принесенной из сарая упряжи. Налег на жерди всем весом, проверяя надежность узлов. Гнедой, до этого момента стоявший совершенно неподвижно, вдруг громко фыркнул, и опустив голову, принялся лениво ворошить пыль подвижной верхней губой. Клив тепло улыбнулся и потрепал коня за густую черную гриву. Потом быстрым шагом пересек двор и исчез в дверном проеме хибары. Минут пять ничего не происходило, а затем, в темном прямоугольнике входа показалась спина Клива. Он двигался задом наперед, короткими рывками, волоча за собой все еще бесчувственное тело Бена Ринго. Каблуки щегольских туфель Малыша чертили на пыльной, желтой земле две длинные извилистые линии. Добравшись до пасшегося в пыли гнедого, Клив с усилием взгромоздил мирно посапывающего убийцу на волокушу и с тихим стоном распрямился, положив руки на ноющую от напряжения поясницу. Несмотря на свой малый рост Ринго весил фунтов двести, а то и все двести тридцать.
Передохнув несколько минут, Клив остатками упряжи надежно примотал безвольное тело Малыша к жердям и легко вскочил в седло. Взял повода в руку и, в последний раз оглянувшись на одиноко стоящую хижину, осторожно тронул каблуками лоснящиеся бока гнедого.
Глава 3. Казнь
Солнце едва показалось над бескрайней песчаной пустыней, раскинувшейся на восток от Хейвена, когда Клив въехал на главную улицу города. Гнедой мерно шагал мимо замерших в сонном оцепенении домов, направляясь к общественной конюшне, с пристроенной к ней небольшой кузницей. Над крышей кузницы уже курился легкий дымок, а в еще прохладном утреннем воздухе далеко разносились мелодичные удары металла о металл.
Клив остановил коня напротив длинной коновязи и приготовился ждать. Гнедой, понурив голову, мерно перебирал губами, с волокуши доносилось посапывание забывшегося глубоким сном Малыша. Через какое то время звуки ударов затихли, и в воздухе повисла настороженная тишина. Клив знал, что человек в кузне, приникнув к щелям меж досок, внимательно изучает странного незнакомца, замершего посреди улицы. Спустя несколько минут хлипкая дверь со скрипом отворилась, и на порог шагнул настоящий гигант в толстом кожаном переднике, простой холщовой рубахе и черных, засаленных до блеска, штанах. На ногах - рабочие ботинки, своим размером подходящие более слону, нежели человеку. "Никак не меньше шести футов и трех дюймов", - с легкой завистью отметил Клив. Его собственный рост не превышал пяти футов и четырех дюймов. Несколько мгновений мужчина стоял на пороге, затем, слегка наклонив голову, шагнул навстречу Кливу. Круглое безбородое лицо, обильно перемазанное сажей, принадлежало юноше, почти мальчишке, от силы лет пятнадцати. Ко взмокшему лбу прилипли пряди светлых вьющихся волос, широко распахнутые карие глаза не отрывались от ремингтона в кобуре из желтой промасленной кожи, висевшего у правого бедра Клива. Парень Пр ПППпнервно отер ладони о грязный, прожженный во многих местах передник, и с видимым усилием отведя взгляд от револьвера, посмотрел Кливу в лицо.
– Мистер?
– голос юноши был чистым и звонким, а наметанное ухо распознало бы в нем легкие нотки страха.
– Шериф, - односложно ответил Клив, и коротким кивком указал на похрапывающего за спиной Малыша. Жерди волокуши были немного короче, чем следовало, и сейчас круглый череп Ринго украшал высокий головной убор из свежего конского навоза.
– Ооо… - из груди паренька вырвался восхищенный вздох.
– Мистер, вы нашли Бена? Нашего Бена?
– его взгляд, оторвавшись от содержимого волокуши, метнулся к листу желтой бумаги, приколоченному к косяку рядом с дверью. На секунду задержался на отпечатанном крупным шрифтом слове "УБИЙЦА", и вернулся к Кливу.
– Шериф, парень, мне нужен шериф.
– эти слова Клив произнес медленно, едва ли не по слогам.
– Хочу отдать ему вашего Бена, а взамен получить свои деньги.
– Но сэр, - удивленно вскинув белесые брови, произнес юноша, - шериф Паттерсон никогда не встает раньше полудня!
Клив молча смотрел в широко открытые глаза паренька. Секунду, две, три. Наконец тот отвел взгляд, уставившись на свои обожженные, испачканные углем руки.
– Да, сэр, я понял. Сейчас же пойду к шерифу.
– и опрометью бросился вдоль главной улицы Хейвена. Клив приготовился ждать.
На сей раз, ожидание затянулось. Солнечный диск наполовину поднялся над горизонтом, и серость утренних сумерек сменилась ярким, чуть желтоватым светом приходящего дня. Над некоторыми домами уже курился легкий дымок, в одном или двух Клив краем глаза заметил приникшие к окнам бледные овалы лиц. Городок просыпался.
Ушедший в свои мысли Клив не сразу заметил появившиеся на все еще пустынной улице фигуры шагающих в его сторону мужчин. Солнечные лучи, бившие в спину, превращали их в темные силуэты из театра теней, не давая рассмотреть подробности. Но Клив и так знал, кто они. Высокий, на голову выше своего спутника, наверняка парнишка кузнец. Он отчаянно жестикулировал, то вырывался вперед, то останавливался, дожидаясь своего менее торопливого товарища. Вторая фигура принадлежала грузному мужчине в широкой шляпе с лихо заломленными полями. Он не спеша вышагивал по главной улице Хейвена, заложив большие пальцы рук за оружейный пояс, отчего его силуэт напоминал пузатый пивной бочонок.
Шериф Паттерсон оказался пожилым, но вполне крепким мужчиной, с широкими плечами и объемным, выдающимся вперед животом. Пушистые, снежно белые усы создавали разительный контраст с кирпичного цвета кожей лица. Из-под нависших надбровных дуг подозрительно поблескивали маленькие серо-голубые глаза.
– Ты кто, парень?
– шериф говорил медленно, невыразительно, сильно растягивая слова.
– Мистер Паттерсон, он Бена привез, я…
– Заткнись Нил, - оборвал парнишку шериф все тем же скучным, безразличным тоном.
– Заткнись, и пошел вон.
Юноша обижено взглянул на Паттерсона, перевел взгляд на Клива, словно ожидая, что тот отменит прозвучавший приказ. Затем, наклонив голову, скрылся в глубине кузни.
– Я жду, - произнес шериф, и, недобро прищурившись, положил ладонь на рукоять висевшего на бедре револьвера. Рука была толстой, с короткими, словно сардельки, пальцами.
Клив выдержал паузу, глядя прямо в глаза Паттерсона.
– Клив Бриннер, полномочный представитель закона в Техасе, Оклахоме и Нью-Мексико. Помощник федерального маршала на Индейских территориях.
– Окей, мистер Бриннер, я слышал о вас.
– шериф убрал ладонь с рукояти револьвера.
– Зачем пожаловали в Хейвен?
Клив молча кивнул, указывая на привязанного к волокуше Малыша Ринго. Тот заворочался, просыпаясь, головной убор из конского навоза частично осыпался, обнажая редкие черные волосы и розовую кожу, просвечивающую на месте зарождающейся лысины.
Шериф обошел все сидящего на коне Клива и внимательно вгляделся в лицо пленника. Затем, словно не узнав, полез во внутренний карман пиджака, с приколотой к лацкану серебряной звездой, и достал сложенный вчетверо ордер. Аккуратно развернув серый лист, внимательно изучил портрет Бена, то и дело переводя взгляд с рисунка на оригинал.