По законам ненависти
Шрифт:
– Блин! – заорал Игорь.
Ему вторил Радко, ругаясь на смеси сербского с хорватским.
Пули пролетели высоко над машиной. Дорога чуть извернулась. Впереди Комов увидел колонну военной техники. Два бронетранспортёра съехали на обочину, развернули свои башни к вершине ближайшей горы и поливали её из пулемётов. Прячась за придорожными камнями и за бронёй, сидели и лежали югославские солдаты и вяло отстреливались, за ними стояли две грузовые машины. Тент одной из них «украшал» ряд дырок, оставленных автоматной очередью.
Радко на полной скорости мчался к этой импровизированной крепости, совершенно не думая о том, что солдаты в пылу боя могут заподозрить, что в приближающемся «мерседесе» сидят албанцы-учекисты, а сама машина набита взрывчаткой. Надо её остановить, пока она не врезалась в колонну? Для этого очень подходит автоматная очередь, выпущенная по радиатору, а затем ещё одна – по тем, кто сидит в салоне. Они были очень хорошей мишенью.
Сергей чуть было глаза руками не прикрыл, когда увидел, что автоматы в руках солдат, дернулись в сторону «мерседеса», но, видимо, кто-то из них всё же разглядел белградские номера. Вообще-то машину и учекисты могли захватить, но эта мысль в головы солдатам не пришла.
Пули подняли фонтанчики пыли рядом с колёсами «мерседеса». Стреляли с соседней горы. Радко нажал на тормоза. Завизжали колёса, от покрышек повалил серый дым, машину протащило несколько метров, прежде чем она окончательно остановилась, чуть было не выехав за импровизированную баррикаду из двух бронемашин. Радко дёрнул ручной тормоз, «мерседес» замер.
Комов вывалился из машины головой вперёд. Руки его инстинктивно схватились за бронежилет, тот зацепился за дверную ручку, и Сергей не смог его вытащить сразу. Упал коленками на дорогу, больно ударился, разодрал джинсы и стесал кожу до крови.
– Чёрт… – простонал Комов, садясь на корточки.
От пуль учекистов его защищала «крепость», состоящая из трёх стен, но всё равно Сергей втягивал голову в плечи и никак не мог решиться встать в полный рост, как будто стоило ему это сделать, как тут же в голову угодит пуля. Наконец он вытянул из машины бронежилет, надел его на себя, застегнул липучки.
Игорь с Радко выпрыгнули с другой стороны машины, тоже посчитав, что лучше уж снаружи находится, чем в салоне. Пули прошьют борта «мерседеса», как картонку. Теперь оператор, чертыхаясь, вытаскивал из машины камеру. Этот напичканный электроникой кусок железа весил килограммов пятнадцать. На руках Игоря рельефно проступили мускулы. Наконец он водрузил камеру себе на плечо, но в полный рост так и не поднялся – стал передвигаться на чуть согнутых ногах, а это и без лишнего веса делать трудновато, что уж говорить, когда у тебя в руках полтора десятка килограммов.
О штативе речи в такой обстановке не шло, Зубцову приходилось снимать с плеча. От этого картинка, записанная на кассету, будет дрожать в такт с его шагами. Она будет такой же дёрганой и рваной, как кадры в фильме «Спасти рядового Райана», вот только «Оскара» за операторскую работу Игорю никто не даст.
Сергей быстро осмотрелся. Прислонившись спиной к колесу бронемашины и вытянув перед собой ноги, сидел солдат-югослав. Он был ранен в предплечье. Сослуживец разрезал ножом рукав его куртки и сейчас накладывал бинт, сквозь который всё ещё проступало пятно крови. Солдат чуть двигал рукой, чтобы товарищу было удобнее его перевязывать. Скорее всего, ранен он был легко, пуля прошла по касательной, оцарапав кожу, либо только мягкие ткани задела. Попади она в кость, солдат корчился б от боли, а рукой и пошевелить бы не мог.
Учекисты не сумели застать югославов врасплох – то ли поспешили открыть огонь, то ли их заметили, но в любом случае, солдаты сумели выстроить импровизированную баррикаду, не потеряв ни одной машины.
Один из бронетранспортёров был выкрашен в болотно-зелёный цвет, а второй – в тёмно-синий, на его бортах белыми буквами было написано «POLICE». Значит, в засаду попали и военные, и полицейские.
– Да ты ранен!.. – встревожился Игорь, бросив взгляд на ноги Сергея.
– Да? – испугался Комов, который и не заметил, что разбил коленки. Посмотрев себе на ноги, увидел порванные джинсы и кровь на них, махнул рукой. – Переживу…
– Попроси, чтобы тебе перевязали, – посоветовал Зубцов.
Он уже чуть устал, дышал прерывисто, будто долго бежал.
– Обязательно, – сказал Сергей. – Как только, так сразу…
– Откуда вы тут взялись?! – закричал на них югославский офицер. Он стоял в полный рост, потому что крыша бронетранспортёра всё равно была выше его головы. Пришлось и Сергею выпрямиться. Всего солдат было человек пятнадцать, плюс экипажи в бронемашинах. Ни на солдатах, ни на офицере не то что бронежилета, но даже и касок не было, вместо них они носили береты, так что Комов почувствовал себя белой вороной.
– По дороге мы ехали… – пояснил журналист.
Не скажет же офицер, чтобы и дальше… ехали. Сергей чувствовал, что югославу очень хочется послать их куда подальше, потому что не нужны ему здесь штатские. От них морока одна. Но куда их пошлёшь? Повсюду стреляют. На всякий случай Комов добавил, надеясь, что здесь, на косовской дороге ему не будут припоминать ни С-300, ни поведение Ельцина:
– Мы русские.
– Русские… – повторил офицер, было видно, что он борется сам с собой. Наконец справился с раздражением, махнул рукой. – Ладно, оставайтесь здесь, только не высовывайтесь!
Сергей этот приказ, конечно, не выполнил, и как только офицер от него отвернулся, подобрался к бронетранспортёру и выглянул из-за него.
На вершине соседней горы за огромными камнями, некоторые из которых размерами превышали человеческий рост, засели учекисты. Сергей не мог разглядеть их форму и нашивки на плечах, но кому ещё устраивать засаду югославским солдатам? Американцы в таких случаях вызывают вертолёт или авиацию, чтобы она разбомбила опорный пункт противника, и только тогда снимаются с места – без поддержки с воздуха они и шага не сделают. Атаковать высоту уж точно не будут.
Впрочем, югославы делать этого тоже не собирались, во-первых – атака была сопряжена с большими потерями, во-вторых, у них просто не хватило бы на это солдат. На поддержку с воздуха им надеяться тоже не приходилось, разве что прилетит натовский самолёт и сбросит свои бомбы не на югославов, а на учекистов. Американские политики потом отоврутся, они к этому привыкли. Но вообще-то ситуация была патовой.
Офицер что-то кричал, приложив к уху трубку мобильного телефона. Комов несколько раз отчетливо различил слово «танк».