По законам войны
Шрифт:
— А она там никаких глупостей не натворит?
Тимка резко поднялся:
— Товарищ Большой, я ручаюсь за нее, как за самого себя!
— Сядь! — успокоил его Большой. — И не обижайся. Мы в тылу врага. Когда ты проверял Григория, мы считали это справедливым.
— Я не обижаюсь, — виновато сказал Тимка, опять усаживаясь на свое место. — Просто я хорошо знаю Асю…
— А ты мог бы пойти на опасное задание?.. Один! — Взгляды обоих, Большого и Николая Николаевича, скрестились на Тимке.
Он снова поднялся:
—
— Подожди. Я сказал: опасное задание… А надо бы сказать: очень опасное! — поправился Большой, сделав ударение на слове «очень».
— Мой папа погиб у Летучих скал… — напомнил Тимка.
Большой и Николай Николаевич переглянулись.
— Вот что, Тимофей… — проговорил Большой и опять заходил из угла в угол. — Чтобы тебе ясней было положение, в котором мы находимся… — Он помедлил. — Мы неожиданно оказались отрезанными от Центра, без каких-либо возможностей связи… Короче говоря, в посылке, которую хотел доставить нам твой отец, должна быть рация. Но главное, от чего зависят многие судьбы, — посылка твоего отца, или груз, как он его называл, должна содержать адреса настоящих, честных людей, которые остались работать в тылу врага. Тебе понятна ценность этого груза?
Тимка кивнул: «Да…»
— Есть три выхода из положения. — Большой остановился над Тимкой, лицом к лицу с ним. — Идеальный выход: мы должны иметь этот груз у себя. Если такая возможность исключается — груз необходимо любой ценой уничтожить. Наконец, если и это исключено — мы должны хотя бы знать о судьбе груза… — Он помедлил, шевеля сомкнутыми губами. — Действовать придется самостоятельно: ты будешь ходить по лезвию ножа, одна ошибка — и провал со всеми вытекающими последствиями, по законам войны…
— Я готов… — повторил Тимка.
Большой кивнул:
— Хорошо. Подождем Григория и вместе будем думать, как нам лучше сориентироваться в обстановке. Она такова: груз наш где-то в районе Летучих скал. План, сделанный рукой твоего отца, — наверняка у немцев. В расположении нашей группы пять краснофлотцев со «Штормового», один из которых — враг. Как можно использовать все эти обстоятельства?
ПО ЗАКОНАМ ВОЙНЫ
Первый пост прикрывал основную базу отряда со стороны моря. Здесь постоянно находилось двенадцать красноармейцев и были отрыты две небольшие землянки. В черном от копоти ведре дымился над костром подернутый пеплом кипяток.
Когда появился Большой в сопровождении Николая Николаевича, красноармейцы и задержанные на посту моряки встали.
Командир поста, невысокий рябой красноармеец, доложил, что шестеро отсутствующих бойцов разыскивают в лесу пропавшего боцмана.
— Почему не все?! — удивился Большой. — Отправьте на поиск остальных! И предупредите, что живой или мертвый — боцман должен быть найден! Ясно?!
— Так точно! — ответил рябой красноармеец. — Но
— Здесь используйте моряков. — Большой показал головой на краснофлотцев. — Мы проверили их показания. Они действительно были взяты в плен со шлюпки. — И он обернулся к удивленным краснофлотцам: — Странно для меня только то, что они как по заказу теряют своих командиров — именно тех, кто нам больше всего нужен! Сначала потеряли командира корабля, потом боцмана! Не так?
Краснофлотцы понурились.
— Товарищ Большой! — не выдержал усатый Корякин. — Сначала мы выполняли приказ командира, а потом — приказ боцмана…
— Слышал! — не глядя ни на кого, ответил Большой. И, делая шаг в сторону землянки, раздраженно повторил: — Все слышал…
Рябой командир поста, чтобы не докучать начальству, шепотом отдавал приказания красноармейцам, когда из лесу на территорию поста вышел Григорий, ведя перед собой Тимку. При этом он крепко держал его за отведенную за спину руку. Глаза Тимки были красными, лицо — мокрым от слез. Увидев краснофлотцев на поляне, он рванулся.
— Га-ады! — закричал он сквозь слезы. — Предатели!
Григорий дернул его за руку. Прикрикнул:
— Хватит! Псих несчастный!
Они действовали по плану. И заплакал Тимка — тоже по плану.
— Не крутите ему руки, Григорий! — потребовал Большой. — Отпустите его! Я же предупреждал: обращаться осторожней!
— Не получается осторожно, товарищ командир… — оправдался Григорий, в то время как изумленные краснофлотцы, не веря своим глазам, наблюдали за происходящей сценой.
Едва разведчик отпустил Тимкину руку — тот прыжком отскочил в сторону от него и бросился бежать в лес. Краснофлотцы растерялись, а Григорий, чертыхнувшись, рванул следом за Тимкой.
Через две — три минуты после непродолжительной возни, вскриков, ругани Григорий опять выволок Тимку на поляну. Из носа его сочилась кровь, нижняя губа припухла.
— Я же запрещал бить его! — прикрикнул на Григория Большой.
— Не бил я его! — огрызнулся Григорий. — Сам в ольху врезался! А у меня вот! — Он показал укушенное запястье.
Тимка рвался и аж стонал от бессилия.
— Ты посмотри на краснофлотцев! Кого ты считаешь врагами: их, его, нас?! — негодующе спросил Большой, показывая ему то на краснофлотцев, то на Григория, то на себя и Николая Николаевича.
— Все вы предатели и убийцы! — выкрикнул ему Тимка.
— Тимоша… — позвал горбоносый азербайджанец.
— Предатели! — яростно повторил Тимка. — Трусы!
Николай Николаевич показал Григорию на землянку.
— Давайте его сюда… — Григорий стащил Тимку вниз по жердяным ступеням.
Большой и Николай Николаевич молча вошли следом. А краснофлотцы и рябой командир поста так и стояли, недоумевающе приоткрыв рты, пока к ним не присоединился Григорий.