По законам войны
Шрифт:
Шавырин отошел к двери.
— Подожди! Не кричи ты!.. — Он выглянул за дверь, прислушался, а Тимка уже встал и пристроился рядышком, за его спиной. — Здесь все кругом — предатель на предателе! — шепотом сказал ему левый баковый. — И отцу твоему, я знаю, в спину пулю всадили! Ты понял?
— Га-ды! — Тимка судорожно куснул губы.
— Пасха там твоя или рождество — придумаем что-нибудь, а уходить нам надо! — тревожным шепотом сказал Шавырин. — Малый ты правильный. А этот, бородатый, так и приглядывается ко всем! Не заметил?
БЕГСТВО
Если бы не тянул над головой ветер, поляна и лес вокруг казались бы вымершими. К ночи небо заволокло бегучими облаками. И серпик луны продирался в них, как пловец в штормовом море: то исчезал, то ненадолго опять выскакивал на поверхность.
Шавырин двигался впереди, придерживая Тимку за руку, чтобы не очень торопился и не мешкал. Бесшумно пересекли поляну. В их распоряжении до смены оставалось не менее сорока минут, когда в подземный Тимкин каземат явится дежурить Нехода. Этого времени было вполне достаточно, чтобы уйти от землянки на безопасное расстояние. Но Тимке казалось, что Шавырин идет слишком медленно. И сначала он дергал его за руку, поторапливая без слов, потом не выдержал:
— Идемте быстрей!
— Ты что — хочешь нарваться на пулю?! — прикрикнул на него Шавырин, стискивая Тимкину руку. Но шагу все-таки прибавил.
Первые десять — пятнадцать минут он шел, оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в каждый шорох, потом удостоверился, что главная опасность позади, и зашагал спокойней, уверенней.
— Вам надо переодеться, дядя Шавырин! — Тимка подергал его за краснофлотскую фланелевку.
— Тихо ты! Нашел о чем беспокоиться…
— Так ведь попадемся!
— Ну, где я переоденусь?! — разозлился Шавырин. — В магазин зайдем? Где тут магазин? Да у нас и денег нет… Украсть разве?
Помолчали несколько минут.
— А куда мы, дядя Шавырин? — шепотом спросил Тимка.
— Здоров! То сам тянул меня на какие-то острова, а то спрашивает — куда?
— Так ведь сразу туда не попадешь! — объяснил Тимка.
— Значит, надо попасть хотя бы в город! — ответил Шавырин. — Ты не вертись и помолчи, ради бога! А то влипну с тобой, как этот…
Тимка помолчал.
— А папу вы видели, как убили?
Шавырин дернул его за руку. Тимка обиделся и больше ни о чем не спрашивал. На выходе из леса остановились. Выждали, чтобы удостовериться, что на опушке и впереди никого нет. Близился, а может, уже настал час пересмены в землянке.
Когда лунный серп надолго зарылся в облака, быстрым шагом двинулись через поле. Тимка почти бежал рядом с Шавыриным, представляя, что сейчас творится в землянках, на первом посту, если Нехода пришел и обнаружил его исчезновение.
Двигались перпендикулярно шоссе. И
Беглецы разом упали в траву. Но тут же коротко взревел автомобильный мотор, и машина остановилась где-то рядом.
ПЛЕН
— Ауфштэйн! — скомандовали над самыми их головами.
Яркий свет фар слепил обоих, когда они поднимались.
Привстав на колено, Тимка неожиданно бросился в сторону от машины. Но за одну руку его держал Шавырин, за другую — больно ухватил немец.
— Убьют! — прикрикнул на него Шавырин.
Один из гитлеровцев ткнул Шавырина в бок автоматом: «Хенде хох!»
— Дяденьки! Отпустите меня, дяденьки! — заканючил Тимка.
Что сказал немец — Тимка не понял. Но тот при этом встряхнул его за плечо так, что Тимка прикусил язык, сплюнул и замолчал.
— Мы с мальцом по своим делам… Мы не военные… — бормотал Шавырин, подняв над головой руки.
Немец пощупал его под мышками, хлопнул по груди, проверяя, нет ли чего за пазухой, тронул карманы брюк и подтолкнул прикладом к машине.
Тимку втолкнули на заднее сиденье, рядом с ним, так что по бокам у них оказались два солдата. А с переднего сиденья, что было рядом с шоферским, уставился на обоих еще один автомат.
— Я не военный, камрады… — несколько раз еще прогнусавил Шавырин.
— Дяденьки… — опять начал Тимка.
— Замолчать! — судя по тону, прикрикнул на обоих автоматчик.
Машина круто развернулась на обочине шоссе и понеслась в деревню.
— Вот ведь как бывает… — грустно сказал Шавырин.
Тимка всхлипнул. На них опять прикрикнули, и вплоть до деревни больше никто не проронил ни слова.
Замелькали в свете фар поваленные изгороди, черные пальцы труб над пепелищами сожженных изб, темные, будто неживые окошки уцелевших домов.
У здания бывшей деревенской школы машина остановилась. Автоматчик что-то сказал остальным и вышел, оставив пленников между конвоирами дожидаться решения своей судьбы.
Все гитлеровцы — может, из-за формы, из-за манеры нахально держать себя, из-за надвинутых на глаза касок — казались Тимке похожими друг на друга. На всякий случай поскулил еще немного:
— Дяденьки… Отпустите меня…
Но Шавырин подтолкнул его в бок локтем, что могло означать лишь: «Молчи! Не зли их!» И Тимка замолчал.
Автоматчик отсутствовал всего несколько минут. И вернулся не один, а с кем-то — видимо, старше себя по чину. Тот заглянул в машину, посветил на Тимку и Шавырина фонариком, что-то приказал, махнув рукой вдоль шоссе. Автоматчик опять влез на свое место, шофер дал газ, и в молчании понеслись на большой скорости, почти не притормаживая на поворотах, в сторону темного города, — по дороге, которой не один и не два, а много раз Тимка проезжал вместе с отцом.