По законам войны

Титаренко Евгений Максимович

Ася уловила это и мало-помалу успокоилась. Потом сказала:

— Мы теперь только вдвоем, Тима… Я тебя буду звать Тимой, ладно? Ты не бросай меня, хорошо?

— Ладно, — сказал Тимка, — хорошо… Ты спи, Ася.

И она вскоре уснула, время от времени вздрагивая спросонок. А Тимка долго еще думал, глядя в мерцающий, подвижный мрак над головой.

Ася обхватила во сне его руку, и он старался не шевелиться, чтобы не разбудить ее.

Планы, что складывались в его голове днем, рухнули.

Он

думал: где-нибудь раздобудет винтовку или автомат, патроны — стрелять отец его научил, — полоснет очередью по какому-нибудь главному их штабу в городе, потом отступит сюда, в развалины, и будет биться до последнего патрона… чтобы отец или мать, если они живы, услышали когда-нибудь, что Тимка их погиб с достоинством…

Теперь на его ответственности была Ася, девчонка… Вдобавок, Миллиметр, хотя прозвище это, оказывается, обижало ее…

ПЕРЕМЕНА СОБЫТИЙ

Он не заметил, когда уснул. А проснулся перед рассветом. Возможно, что его напряженные чувства уловили нечаянный всплеск весла или сказанное вслух слово… Но проснулся он от какого-то смутного беспокойства. Осторожно высвободил у Аси руку, вылез, чтобы не потревожить ее, из-под одеяла и, прихватив с собой нож, на ощупь пробрался к выходу.

Неслышно передвинул деревянную балку над входом, выбрался наружу и сел, вглядываясь в темноту.

Городок будто вымер — до того тихо было кругом. Легкий туман над бухтой он видеть не мог, но чувствовал его характерную влажную прохладу.

Узенький лунный серп в небе трудно было отыскать, но вода близ правого берега бухты фосфорилась. И в этом едва уловимом свечении было что-то непонятное, что заставило Тимку до предела напрячь зрение. Минуту или чуть больше он не дышал, вглядываясь в прибрежную полосу бухты, и вздрогнул, различив на воде овальную, правильной формы тень. Сомнений быть не могло — это она привлекла его внимание. Тень медленно двигалась вдоль берега!

Тимка нырнул в убежище. Ударяясь то плечом, то коленкой, прошмыгнул по лабиринту завала к Асе. Потряс ее за плечи.

— Ася! Проснись, Ася! — И удержал ее, когда она, ойкнув, хотела вскочить на ноги. — Осторожно! Не шуми! — предупредил Тимка. — Там кто-то идет с моря! Вдоль берега! Ты поняла?..

Поняла Ася или нет, но уже торопливо, на ощупь сматывала одеяла, подушку, плащ.

— Зачем?! — попытался удержать ее Тимка. — Я пойду посмотрю кто, и вернусь!

— Я с тобой! — дрожа спросонок, пробормотала Ася, и Тимка подумал, что, в общем-то, ей будет страшно здесь одной… Подхватив одежду, постель, консервы, не зажигая фонаря, выбрались наружу.

Тень приблизилась к самому берегу и стала едва различимой. Тимка усадил Асю на камень рядом с убежищем,

откуда сам вглядывался в светящуюся полосу воды, шепнул, чтоб укуталась одеялом, и скользнул между развалин по направлению к бухте.

Кто мог так осторожно красться в оставленный город? Немцы ворвались накануне, оглушая треском мотоциклетных моторов, криками. А если свои? Кто? Откуда? Зачем?

Тимка оказался рядом с водой в ту минуту, когда нос шлюпки ткнулся в прибрежную гальку и кто-то неслышно спрыгнул на берег.

Тимка замер. И те, что остались в шлюпке, и тот, что с концом фалиня [1] выскочил на прибрежную гальку, затаились на минуту, вглядываясь в темноту, словно чувствуя присутствие Тимки. Это были наши. Во всяком случае, если судить по форме… Тимка шагнул вперед.

— Стой! — приглушенно окликнули его из шлюпки, и сразу щелкнул курок нагана. — Кто идет?!

— Это я! — Тимка остановился. — Свой!

— Один? А кто рядом?!

1

Фалинь — конец троса.

Тимка невольно оглянулся по сторонам.

— Я один, рядом никого нет!

— Пацан! — удивленно проговорил кто-то на шлюпке.

— А ну подойди ближе! — строго скомандовал первый голос.

Тимка ступил на гальку.

— Кто такой? Откуда? Почему здесь?

— Тимка я! Нефедов!

— Ба! Да это пацан командира! — опять удивленно вмешался второй голос.

И только теперь Тимка спохватился, что голос первого принадлежал боцману со «Штормового», дядьке Василю. И в человеке, стоящем на берегу, он узнал краснофлотца, которого два или три раза видел на «охотнике».

— Почему ты здесь? — не дал ему опомниться боцман.

— Мне больше негде. Я прячусь… — сказал Тимка.

— В городе гитлеровцы?

— Кажется, нет. Залетали вечером на мотоциклах — разведка, ушли. Наверно, войдут утром…

— А где наши?

— Были на холмах. К вечеру там все стихло…

— Так…

В шлюпке тревожно замолчали. Кто-то выругался сквозь зубы.

— Катера ушли?

— Да, после обеда… — ответил Тимка.

— Город окружен?

— Наверно… — Тимка помедлил. — Берегом никто не эвакуировался.

В шлюпке опять воцарилось короткое молчание.

Краснофлотец на берегу переступил с ноги на ногу.

— Что собираешься делать? — спросил боцман.

— Не знаю… Возьмите меня с собой, — негромко попросил Тимка.

Краснофлотец, что стоял, держа в руках фалинь, показал головой в сторону шлюпки: мол, забирайся…

— Давай! — сказал боцман.