По закону перелетных птиц
Шрифт:
– Чего ты мнешься, словно девица? – рассмеялась у зеркала Линта, походя надевая сережки. Несчастных трех часов ей с лихвой хватило, чтобы выспаться и привести себя в порядок. Кто бы сейчас поверил, что еще недавно эта ведьма с безвольно опущенными плечами уныло волокла за собой плащ по полу?
– Немного удивлен, – помедлив, отозвался Григ.
И было от чего удивиться!
За ночь комната преобразилась до неузнаваемости. На столе в высокой тонкой вазе стояли спелые колосья пшеницы, венки из них же оплетали зеркало, раму окна и даже портрет домна директора, который в обязательном порядке
Учитывая, что для живущих вместе Грига с Линтой момент вполне мог оказаться весьма неподходящим, Григ в свое время наложил вокруг портрета массу блокировочных заклятий. А поскольку еще до него то же самое сделала Линта, они могли быть совершенно спокойны относительно неприкосновенности своей личной жизни.
– А в честь чего это у нас здесь частный филиал сеновала? – иронично поинтересовался дисцитий.
Линта походя зашвырнула в него огненным дротиком. Григ парировал, не глядя.
– Праздник урожая, между прочим! – язвительно напомнила девушка.
– Вот дьявол! Я совсем забыл! – честно признался Григ.
– Хорошая болезнь – склероз, – усмехнулась она. – Ничего не болит, и каждый день новости! Если правда совсем не нравится, могу все убрать.
Григ осторожно покосился на дисцитию. Насколько разъяренной она должна быть, чтобы… вести себя как обычно? Не устроить скандала, не расплакаться, не зашвырнуть огненным шаром в четверть ауры, не закатить истерику…
Она последовательно делала вид, что не замечает его пусть и заляпанной кровью, слизью и грязью, но все же парадной мантии, которую он надевал только на официальные торжества вроде Осеннего бала. И она не могла быть настолько глупой и слепой, чтобы не догадаться обо всем не то что сейчас – еще вчера вечером!
Можно ли это назвать изменой? Возможно…
Дирна, Реда, Сантра… Сколько их было?.. И о скольких Линта знает?
Какое-то шестое чувство подсказывало, что обо всех…
Григ с опаской, словно имея дело со взрывоопасным зельем, покачал головой:
– Да нет, нравится… Это я так… Погорячился.
– Тем лучше. – Линта накинула на плечи плащ и подхватила свитки. – Я ушла на лекции. Завтрак на столе, расписание под стеклом стола. Отсыпайся!
Прощальный чмок в щеку – и в комнате остался только свежий морской аромат ее духов. Бодрящий такой, повседневный аромат занятой красивой ведьмы.
Григ прямо в грязной мантии грохнулся в кресло и уронил голову на руки.
Ну и как это называть?
Где-то на задворках сознания маячило гаденькое слово «свинство»…
Быть прощенным, даже не извиняясь, – непозволительная роскошь. Непозволительная даже с точки зрения его же собственной совести.
Ладно еще ночью, когда и вправду было не до объяснений и извинений. Отразить тагров и найти Линте лекаря – это как-то поважнее выяснения личных отношений будет. Да и не на людях ведь, опять же…
Ну а теперь?
Так. Стоп! Давайте будем рассуждать логически…
Григ стянул с себя мантию и схватил со стола булочку.
Что такое она для него?
Чистая комната, готовый ужин, своевременное напоминание о празднике, великолепная пара в танцах, терпеливые
Зачем он в свое время приложил массу усилий, чтобы добиться ее благосклонности? Да затем же, зачем едва не положил жизнь для того, чтобы выиграть Кубок Тринадцати на восьмом курсе. Самолюбие…
Красавица ведьма, сильный маг, всегда спокойная и уверенная в себе… Лакомый кусочек, претендовать на который могли очень и очень немногие. Это для него стало тоже своего рода состязанием, которое нужно было выиграть, вот и все. А потом? Потом он к ней привык, как привыкают к любимой кошке. Готов был тратить на нее любые деньги, доставать ей любые книги, баловать, защищать… Но был ли готов любить?..
А что такое он для нее? Почему она из всех вариантов выбрала именно его?
Все то же шестое чувство подсказывало Григу: не потому, что он единственный дисцитий, удостоившийся еще до выпуска звания мага первой категории. И не потому, что когда они идут рука об руку по коридорам, то даже старшекурсники оборачиваются им вслед…
Значит, она…
На душе стало гадко. Так же гадко, как когда приходится снова выгонять на улицу пригретого и накормленного уличного щенка.
Дьявольщина!
Она не щенок. Она справится.
И это будет, пожалуй, первый раз, когда он поступит с ней честно. Пусть жестоко, но честно…
Проснулся Григ далеко за полдень. С тяжелой, словно свинцовый купол, головой и в весьма паршивом настроении.
Вчерашняя бойня здорово подыстерлась из памяти, оставив массу белых пятен. Защитная реакция организма, чтоб его. Если сознание не может чего-то вместить и пережить, оно от этого избавляется, вот и все. Говорят, женщины быстро забывают подробности беременности и родов. Иначе черта с два бы в селянских семьях по пять – десять ребятишек по двору носились.
Усилием воли отринув малодушие, Григ рывком откинул одеяло и вскочил на ноги. Повело…
Ничего-ничего, умыться, позавтракать – и все встанет на свои места. Обычное перенапряжение, не больше.
Уже натягивая через голову рубашку, Григ с удивлением обнаружил, что сил раздеться, хоть и весьма неаккуратно (одежда валялась по всему полу к вящему неудовольствию хмурящейся из-под стола шишиморы), у него вчера все же хватило. Есть чем гордиться!
Наскоро взбодрившись горстью ледяной воды, Григ с удовлетворением убедился, что насчет завтрака Линта его не обманула: на столе, заботливо прикрытые чистым вафельным полотенцем, лежали свежие пшеничные лепешки, сливочное масло и варенье неизвестного происхождения. А, неважно, сладкое, душистое – и то дело. А каких ягод и трав понамешала в него фантазерка-шишимора – это уж ее личное дело.
Но вот крепкий чай пришлось заваривать собственноручно, ибо та холодная, мрачно плещущаяся в чашке бурда бледно-ржавого цвета, что стояла на столе, дисцития ни в коем случае не устраивала. Горячий заварочный чайник, восемь полных ложек сушеных листьев, крутой кипяток – вот это совсем другое дело! Сюда бы еще мелиссы для аромата, но чего нет – того нет…
Григ наконец-то уселся за стол и, демонстрируя самый что ни на есть здоровый молодой аппетит, жадно откусил половину лепешки за раз.