По закону перелетных птиц
Шрифт:
– Какой?
– насторожился Григ.
– Кошмары твои, - пояснила девушка, нетерпеливо отбрасывая с лица прядь медных волос.
– По три раза за ночь от твоих криков просыпаюсь, надоело уже… ну так что, будешь пить - или так уснешь?
– Не буду, - решительно отказался дисцитий, брезгливо передергиваясь.
– Как-нибудь обойдусь.
– Смотри, дело твое… - девушка без особого сожаления пожимает плечами, отходит куда-то в темноту и, выругав свою забывчивость, уже оттуда гасит светлячок.
– Спокойной ночи.
– Спокойной, - кивает Григ, хотя этого
Проснулся он поздно утром, уже ближе к полудню, если судить по косым, белесым лучам, расцветившим не слишком большую комнату, которую теперь Григ смог наконец-то рассмотреть.
Впрочем, тайн за семью печатями она и не скрывала: два кресла, трехногий, едва стоящий столик, кровать, которую занимало, собственно, мало способное на передвижения тело Грига, матрац на полу, на котором, очевидно спала вчерашняя ночная знакомая - и больше мебели вокруг не наблюдалось. Точнее, мельтешило что-то вроде не то шкафа, не то комода позади изголовья кровати, но его, как он ни старался, Григ рассмотреть не сумел.
Никаких подозрительных оккультных штучек тоже видно не было: на столе стоял канделябр с вполне обычными, желтоватыми восковыми свечками, лежала какая-то книга, перевернутая раскрытым разворотом вниз - названия, выведенного золотой вязью на переплете, Григ не разобрал. Виднелось несколько непрозрачных флаконов, в каких травники обычно хранят зелья - и этим исчерпывалось все, на чем только мог зацепиться полубессмысленный взгляд дисцития.
Чуть скрипнула грубая некрашеная дверь - и в комнату, небрежно закинув влажное полотенце на плечо, вошла давешняя знакомая, уже умытая, одетая, с распущенными, хотя и подхваченными изумрудной головной лентой волосами.
– Доброе утро!
– голос у девушки оказался звонкий, радостный, совсем непохожий на вчерашнее мученическое шипение.
Она уверенно прошла за кровать Грига и, видимо, развесила полотенце на дверце старчески скрипнувшего шкафа.
– Доброе, - согласно отозвался он.
– А ещё утро? Не день ли случайно?
– Нет, - рассмеялась та.
– Сейчас часов восемь утра - едва ли позже. Просто здесь солнце встает раньше - этаж высокий, вот и все.
– Ааа, - с пониманием отозвался на деле ничего не понявший Григ.
– Тогда ясно.
Девушка окинула его смеющимся зеленым взглядом и покачала головой.
– Ты есть хочешь, герой?
– Хочу, - подумав, откликнулся дисцитий.
– А почему вдруг герой?
– Врукопашную на мьердону кинуться - это надо быть либо героем, либо… хм… в общем, очень смелым человеком, - с запинкой пояснила девушка, и Григ догадался, что на месте "очень смелого человека" изначально задумывалось нечто совсем иное.
– Что ты есть-то будешь?
Значит, эту тварь, которая вылезла из реки, называют мьердоной… Надо запомнить, а потом поворошить несколько фолиантов подревнее - может, вымирающий вид? Почему, интересно, уже выпустившийся из Обители и только защищающий там диплом дисцитий ни разу о ней не слышал? Поразительно…
– Есть?
– Григ не сразу ответил, переваривая предыдущую фразу девушки.
– А какие, собственно, варианты?
Та равнодушно пожала плечами:
– Разные. Почти любые кроме запредельных.
– А что считается запредельными?
– с опаской осведомился дисцитий.
– Маринованных ножек жука-землеройца здесь тебе не подадут, - объяснила та.
– Но на что-нибудь более обыденное и человеческое можешь рассчитывать.
– А салат - это человеческое?
– с надеждой поинтересовался Григ.
– Вполне, - согласилась девушка и три раза звучно хлопнула в ладоши.
За стеной раздалось несколько тяжелых размеренных шагов, жалобно скрипнула в сильных руках дверь - и на пороге безмолвно застыл огромный нубиец.
Кожа - не иссиня-черная, не оливковая, а золотисто-коричневого шоколадного оттенка - матово светлела там, где её расцвечивали букеты прорвавшихся сквозь вышитый тюль солнечных лучей. Длинные темные волосы собраны в строгий хвост, туго стянутый у основания шеи. Одежду нубийца составляли обыкновенные, заправленные в высокие сапоги штаны и шерстяная рубашка с закатанными рукавами, перехваченная широким кожаным поясом, - все сугубо темных тонов, от темно-коричневого до черного. Оружия при нем Григ не заметил, но бесстрастное волевое лицо и без того не вдохновляло на скандал или попытку учинить общественный беспорядок.
– Доброе утро, - довольно вежливо, хотя и словно бы только для проформы поздоровалась девушка.
– Мы хотим завтрак. Мне - как обычно, ему - овощной салат и стакан сока.
Нубиец молча поклонился и исчез так же равнодушно, как и появился.
Григ позевал отпавшей челюстью.
– Это ещё кто?
– А?
– не расслышав, отозвалась увлеченная битвой с выбившейся из шва платья ниткой девушка. Платье на ней сидело замечательно - длинное, темно-зеленое, вышитое по вороту и на расклешенных рукавах.
– Кто это такой?
– погромче повторил Григ.
– Кобольд, - махнула рукой та.
– Кто?!
– Кобольд, - терпеливо повторила девушка и, видя, что Григу это ничуть не помогло, принялась несколько спутано объяснять: - Ну, слуга, раб… не знаю, как ещё сказать!
– Как-то не похож он на раба, - осторожно заметил дисцитий.
– Скорее на тюремщика.
– Знаю, - хихикнула собеседница.
– Я сначала его тоже пугалась. А потом привыкла.
– Пугалась собственного слуги?
– фыркнул Григ.
– Почему собственного?
– А чьего, если ты тут хозяйка?
Девушка долго, серьезно смотрела на Грига, словно ища у него травмы не только тела, но и головы, а потом, не выдержав, рассыпчато засмеялась.
– Что?
– обиженно нахмурился дисцитий.
– Ой, боги… да кто ж тебе…сказал, что я - хозяйка?
– кое-как превозмогая смех, простонала девушка.
– Ну ты же здесь живешь!
– окончательно запутался Григ.
– И сама говоришь, что этот нубиец - твой слуга!
– Я не говорила, что мой, - поправила Грига уже отсмеявшаяся собеседница.
– Я сказала, что он просто слуга.