По закону перелетных птиц
Шрифт:
Выглядел укус… не блестяще. Для дисцитии, привыкшей приносить с тренировок по фехтованию сквозные раны, конечно, ерунда, но беда в том, что колдовать-то ей теперь нельзя. Лерга вдруг к своему ужасу обнаружила, что понятия не имеет, как в подобных случаях должна поступать обычная, не обремененная колдовскими способностями девушка.
– Сейчас йод с бинтами принесу, - виновато буркнул парень, исчезая в дверях.
Лерга тщательно осмотрела синеватый венчик зубов, парные сочащиеся кровью ранки от клыков и несколько озаботившую её припухлость.
– Надеюсь, эта сволочь хотя бы не бешенная?
– с тяжелым вздохом спросила она.
– Не
– Отсутствие жалоб на качество амулетов левитации ещё не говорит об их безупречности, - процедила дисцития.
Кухарка её, кажется, не поняла.
Зато вернувшийся с бинтом и йодом парень развел такую бурную деятельность вокруг укушенной, что через четверть часа та взвыла и честно посоветовала ему сгинуть самостоятельно, пока она не решила помочь. Без эффектного жеста, зажигающего огненный шар в ладони, фраза, конечно, теряла привычный шик, но уверенности, с которой она произносилась, хватило на то, чтобы парень отскочил на два шага, предоставив Лерге свободу действий.
Она терпеливо размотала полсажени старательно, но совершенно неумело накрученных на её ногу бинтов и потребовала йод.
– Вот, возьми, - торопливо сунул ей пузырек парень.
– Только осторожней: он щиплется.
Лерга одарила его таким тяжеленным взглядом, что желание покровительственно давать дурацкие советы из парня повыветрилось.
Йод и вправду щипался. Не как слезы единорога, но тем не менее. Лерга, закусив нижнюю губу, торопливо обрисовала им кольца вокруг сочащихся уже не кровью, а просто какой-то красноватой субстанцией ранок и вернула парню. Был ли прок перебинтовывать ногу она не знала, но определиться помогло платье: мало того, что подол в крови изгваздаешь, так ещё и то касающаяся, то отлетающая от кожи ткань явно скорейшему заживлению не способствует.
– Спасибо, - мрачно обронила она, возвращая и добрую половину притащенных бинтов.
Поднялась, сделала шаг - и с шипением села обратно.
– Отличн-н-но… Теперь я ещё и хромаю…
– Я помогу!
– вызвался все тот же олух, подскакивая к ней и предлагая руку.
Лерга тяжело вздохнула: ну что с такого возьмешь?!
– и приняла. Всё лучше, чем за стенку держаться…
Можно было бы, конечно, найти Ристанию и попросить её поколдовать, но какое-то шестое чувство подсказало Лерге, что чародейке сейчас не до неё: по сплетням, исправно прилетавшим в кухню с заглянувшими слугами, у ведьмы началось горячее время. Каждый участник Совета Десяти, а потом и каждый рыцарь, кавалер, дама и девица, облившие её презрением поутру, теперь считали своим пренеприятнейшим, но неизбежным долгом зайти и извиниться, заверяя в своем расположении и обвиняя во всем ложные слухи, безусловно, не имеющие под собой никаких оснований.
Зачем чародейка всех их принимала и вела церемонные десятиминутные разговоры - боги её знают. Лерга бы послала их всех куда подальше. Но у Ристании, как всегда, и на это имелись свои соображения.
– Как тебя хоть зовут-то?
– со вздохом спросила Лерга, мужественно проглотив рвущееся следом ", олух царя небесного".
– Венька, - бросил тот. И, подумав, солидно исправился: - Вений.
Дисцития медленно мерила шагами довольно просторную кухню, пытаясь "расходить" больную ногу. Судя по ощущениям, от лишних движений кровь начала сочиться ещё сильнее. Но с другой стороны, не соблюдать же теперь постельный режим из-за какого-то паршивого укуса! Лерга представила, как бы на неё посмотрели однокурсники в Обители - и содрогнулась.
– А почему его хоть Репом-то кличут?
– обреченно вздохнула она, с удивлением отметив, что неотесанная речь кухарки привязчива, как учуявшая мед пчела.
– Да башка у него здоровенная да бесформенная какая-то, - тут же отозвался Вений.
– Вот и привязалось само собой. Маг его поначалу-то как-то иначе назвал, так и кликать пытался - а этот дурень привык, что его на кухне "Реп" да "Реп" - вот никак по-другому и не отзывался. Ух, как маг на нас разозлился тогда: кому ж это охота, чтоб у тебя собака с таким именем была! Несолидно даже.
Лерга мрачно отметила, что репу она никогда не любила. И собачье её воплощение явно не заставит дисцитию изменить свое мнение.
Разве что в худшую сторону.
Разумеется, работать от зари и до заката никто слуг во дворце не заставлял. А они сами и тем более не отличались нездоровым трудоголизмом, решив в качестве траура по почти что безвременно почившему монарху устроить себе внеочередной отпуск и не надрываться почем зря.
К Лерге же, как особо пострадавшей от собачьего произвола, тем паче отношение было особым и надрываться ей не приходилось: почти весь день дисцития просидела за столом в кухне, заедая остывший чай плюшками и слушая местные сплетни.
Правда, уходить раньше сумерек из кухни было не принято, так что пришлось засидеться до самого вечера - и только потом, болезненно прихрамывая, отправиться на поиски Ристании. Настойчиво предлагавшего свою помощь Вения Лерга, не выдержав, в конце концов отправила в места пусть и не столь отдаленные, но тот все равно понял и временно обиделся.
"Ну и черт с ним!
– решительно тряхнула головой дисцития, прихлопывая робко вякавшую на задворках сознания совесть.
– Нечего где попало с кадушками шляться и под ноги не смотреть!".
В комнате, услужливо показанной знакомым коридорным, Ристании не оказалось. Очевидно, визиты утреннего "комитета по встрече" подошли к концу, и чародейка куда-то ушла. Вот только куда?
Перебрав в уме с пяток вариантов, Лерга остановилась на библиотеке: наметив цель, Ристания не любила отвлекаться на частности, так что едва ли стала бы тратить время и силы на какой-нибудь очередной прием или бал. Да и какие балы, если в Митьессе несчастье - король при смерти?..
Как и следовало ожидать, местоположение библиотеки начисто вылетело у дисцитии из головы, сменившись настойчивым топографическим кретинизмом. В обычное время она бы, не смутившись, просто отправилась прощупывать все двери подряд магией, но сейчас волшба была под запретом, так что приходилось действовать топорным методом.
Открывать дверь, заглядывать и со смущенным:
– Ох, простите, я ошиблась, - закрывать снова.
Причем порой Лерге случалось напарываться на столь личные сцены, что к смущению добавлялся ещё и румянец от подбородка до бровей. Как ужаленная, выскочив в коридор, она ещё долго не могла перевести дыхание и кляла себя за бесцеремонность. Хотя, с другой стороны, что они, дверь не могли сначала запереть, что ли?!! Впрочем, самих участников увлекательного действа вторжение служанки ни в малой степени не тревожило, а порой даже и не заставляло на миг оторваться от своего интересного занятия. А иногда ещё и за соком на кухню посылали.