По закону сломанных ногтей

Лабрус Елена

— Я не виновата в её болезни.

— Никто не виноват! Но из-за твоего недовольства она боится кашлять. Из-за твоего эгоизма она снова в больнице. И знаешь, что, — он поднялся. — Если ты не возьмёшь себя в руки, вся медицина в мире не сможет ей помочь. Никакие доктора и никакие деньги.

— При самом лучшем прогнозе она едва ли доживёт до двадцати пяти, — сказала она так тихо, что он её едва услышал.

— А с пересадкой лёгких может и до сорока. Согласись, это долго. Это целая жизнь. Но ты, я вижу, решила похоронить её в семь? Ты не в состоянии взять на себя ответственность за её жизнь. Но

сможешь ли ты простить себе её смерть? Знаешь ли ты, что такое быть виновной в смерти другого человека? Даже по неосторожности. Даже по несчастливой случайности? А я знаю. Поверь, не пожелаю этого и худшему врагу.

— Я знаю, каково это похоронить в двадцать восемь лет мужа, — она посмотрела на него почти с вызовом.

— А я остаться в десять без отца. Да что там! Можно сказать, что и без матери тоже. Я вырос как сорняк. При твоём молчаливом отсутствии. В четырнадцать я пошёл разносить газеты. В шестнадцать купил свой первый мотоцикл. С восемнадцати я живу сам по себе. Но её я тебе бросить не позволю!

— Так забери её, раз уж она тебе так дорога.

И второй раз за вечер её захотелось ударить. Но он резко сбросил тон.

— Я бы забрал. Но она всего лишь маленькая девочка, а я взрослый мужик. Ей нет места в моей жизни. У неё есть дом. И ей нужна мать. Ей нужна ты, а не я! И если ты не возьмёшь себя в руки, я найду способ тебя встряхнуть.

— Снова поведёшь меня к мозгоправу? — горько усмехнулась она.

— И на этот раз не отступлю. Даже если тебя запрут в психушке, и будут пытать калёным железом.

Отголоски страха появились в её глазах. Что ж, хоть что-то!

— В прошлый раз ты вымолила вызволить тебя оттуда, но в этот раз, обещаю, я доведу начатое до конца.

Он вышел из кухни. Кроме этого нелёгкого разговора у него ещё сегодня были дела.

В своей бывшей комнате из тайника под подоконником он достал тысячу долларов.

Для первых ставок хватит, а там как пойдёт.

Глава 5. Че

Её задержала нелепость — соседская болонка, которая решила охранять подъезд изнутри. Арина открыла дверь, и она тут же бросилась злобно тявкать. Дверь пришлось прикрыть до крошечной щёлки, в которую псина молча разглядывала девушку круглым глазом-бусинкой из-под курчавой чёлки. Но стоило щель сделать шире как она тут же поднимала лай и сдавать свои позиции не собиралась. Её, конечно, можно пнуть и выйти, но ведь дверь надо ещё запереть, и если собачонка осмелится цапнуть сзади за ногу, то бежевым брюкам из этой схватки целыми и чистыми явно не выйти — такая грязная она прибежала после прогулки. Арина закрыла дверь, надеясь дождаться её хозяйку.

Бесконечно долго длились эти минуты. Когда, наконец, эта моська просеменила впереди своей хозяйки, победно тявкнув, Арина, поспешила на работу.

Она любила приходить на работу раньше всех. Открывала окна, чтобы впустить прохладный утренний воздух и проветрить стойкий запах мебели и нового ковролина. Включала кофеварку, чтобы наполнить лёгкие офиса ароматом кофе. Будила компьютер, чтобы с чашечкой бодрящего напитка начать рабочий день со свежей почты. И ей нравился и этот крепкий настой запахов, и её светлый кабинет, и лучи солнца, с утра

лежащие на её столе косыми бликами.

Её любимые минуты тишины. А потом офис начинал оживать. Прибегала суетливая Виолетта, оглушая шумными приветствиями и едкими духами — только она осмеливалась поздороваться лично, о приходе остальных сотрудников извещали звуки отодвигаемых стульев, гудение включаемых системных блоков и сдержанные разговоры вполголоса — все знали, что она уже здесь.

Но сегодня Арина собиралась дольше обычного, плюс её задержала отважная шавка, и под впечатлением вчерашних событий, она что-то слишком медленно шла, перепрыгивая через лужи и пытаясь привести в порядок и свои мысли, и свои чувства.

В результате она только пересекала служебную парковку, огибая свой так и оставшийся здесь ночевать автомобиль, когда увидела, что её секретарь Виолетта и менеджер по продажам Елена Николаевна - две перепуганные курицы - машут руками перед людьми с буквами «МЧС» на спине. Прямо у главного входа в многоэтажное офисное здание.

— Арина Александровна! Арина Александровна! — кинулась ей навстречу Виолетта, едва не попав под машину.

В другой день эта её секундная заминка перед едва плетущейся по закрытой территории BMW стала бы предметом разговоров на весь день, но сегодня явно случилось что-то из ряда вон выходящее — она даже не обратила на машину внимание.

— Арина Александровна, это просто ужас какой-то! Ваш телефон не отвечает, а там такое! Стена разрушена, окно вдребезги!

Но толкового объяснения от взволнованной девушки она так и не получила. Всё стало ясно, только когда Арина поднялась на четвёртый этаж и всё увидела своими глазами.

В её любимый кабинет упал башенный кран. По иронии судьбы тот самый, что они и продали когда-то компании-подрядчику, работающей рядом.

Как пояснили сотрудники МЧС, из-за сильных дождей опору подмыло, и соседняя стройка лишилась грузоподъёмной машины, а Арина личного кабинета. По счастливой случайности произошло это ночью и здание оказалось офисным, поэтому никто не пострадал.

Нервно вздохнув при виде разрушенного помещения и прикидывая причинённый ущерб, она с облегчением выдохнула, понимая, что все вопросы по ремонту придётся решать не ей, а Алексею Ивановичу, крупному мужчине с большим сизым носом, который уже стоял в её развороченном кабинете и озабоченно потирал лысину.

И Арине, глядя на этого хмурого «Джузеппе», как они называли его между собой, который ежемесячно брал за аренду неприлично кругленькую сумму, вдруг стало безразлично, как он будет эту проблему улаживать. Она подумала, что это знак. Закрываться, значит, закрываться. Или для начала от всего этого просто отдохнуть.

— Виолетта, перенесите из моего кабинета все бумаги и вещи. Всё, что уцелело. Желательно до того, как отсюда уберут этот кран, а то после спасательной операции от них живого места не останется.

Она с сожалением посмотрела на безнадёжно затоптанный пол из светлого ковролина, засыпанный листочками для записей с отпечатками чьих-то рифлёных подошв, на сломанный стол, на разбитый монитор и всё же вздохнула. Ей нравился этот кабинет. «Надеюсь, после ремонта он станет ещё краше. И хорошо бы его ремонтировали недели две, а лучше целый месяц».