По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска
Шрифт:
Вскоре музыка смолкла и стали слышны возбужденные голоса, доносившиеся из комнаты, звуки передвигаемых стульев. Наверное, гулявшие уселись за стол.
В какой-то момент все стихло, и Корнилов услышал глухие всплески волн, ударивших о гранит набережной и с шипением разлившихся по дороге. И тут же звуки утонули в тревожном завывании сирен пожарных машин. Мигая синими огоньками, два красных автомобиля промчались перед окнами и остановились, не доезжая Тучкова моста. Пожарники начали возиться возле люков. Устанавливали гидранты, разматывали шланг. Похоже было, что вода залила телефонные или силовые каналы.
На балконе с противным,
— Лева, Ле-е-в-ва! Ты что, с ума сошел! Юрка увидит. — Голос у женщины низкий, грудной, с бесшабашными нотками.
Послышалась легкая возня — Лева, по-видимому, пытался поцеловать женщину.
— Юрка сейчас придет, — уговаривала она своего кавалера. — Ты что, псих? До завтра подождать не можешь?
— Не хочу ждать, — пьяно пробубнил мужчина.
Голоса у обоих были не молодые.
— Левка, смотри, вода уже набережную залила! — вдруг удивленно, с каким-то даже восторгом воскликнула женщина. — Смотри, смотри, — кричала она весело, — сейчас начнет заливать подвалы. А вон плывут ящики.
— Да пусть заливает, — безразлично сказал мужчина, и Корнилов услышал звуки поцелуя.
«Вот скоты!» — выругался он и в этот момент увидел Казакова-младшего. Игнатий Борисович шел медленно, какой-то дергающейся, расхлябанной походкой, не обращая внимания на гулявшие по мостовой волны. Он, казалось, совсем не интересовался тем, что происходило на реке, а неотрывно смотрел на окна дома. Игорь Васильевич даже отпрянул от окна, ему почудилось, что Казаков встретился с ним взглядом. Но в темном окне, конечно, ничего нельзя было разглядеть.
Казаков исчез из поля зрения подполковника, но через несколько минут снова появился. Он теперь шел обратно и опять пристально смотрел в сторону дома.
Похоже, что старик оказался прав. Этот вечерний моцион по щиколотку в воде очень подозрителен. «Значит, Игнатий все-таки сообщник! Преподаватель энергетического техникума сообщник грабителя?»
Казаков на этот раз прошел дальше по направлению к Тучкову мосту, туда, где пожарники откачивали воду из телефонных колодцев. Он остановился недалеко от них, словно наблюдая за их работой, но в то же время ежеминутно оборачивался в сторону дома. Долго он там не выстоял. Не прошло и пяти минут, как Игнатий Борисович снова появился перед подъездом, ведущим в проходной двор. Теперь он шел по тротуару, ближе к дому. Но и сюда уже подступала вода. Когда Казаков проходил рядом с квартирой дворника, Корнилов увидел, что он находится в крайнем возбуждении. При скудном, искажающем свете неоновой лампы черты лица Казакова было трудно разглядеть, оно промелькнуло перед подполковником белым тревожным пятном. Зато руки… Руки выдавали его состояние. Казаков то засовывал их глубоко в карманы и тут же вынимал и закладывал за спину, то скрещивал на груди и снова совал в карманы. Руки жили отдельной от хозяина жизнью. «Плохого помощника выбрал себе Самарцев, — подумал Корнилов. — Он же изведется весь. Неужели Самарцев поручил вынуть из тайника деньги этому психу, а сам не придет?» Игорь Васильевич посмотрел на часы. Половина десятого. Если верить Прошиной, у Самарцева в одиннадцать двадцать поезд. «Пора бы ему уже появиться: Неужели Казаков?! Возьмет чемодан и повезет Самарцеву к поезду? Или в другое условленное место?»
Казаков опять промелькнул перед окном, держа шляпу обеими руками. Но он не пошел дальше, а нырнул в подъезд. Звучно хлопнула дверь. Корнилов быстро перешел в кухню. Алабин сидел у окна на табурете, напряженно вглядываясь в темноту. Он обернулся к Корнилову, прошептал:
— Пришел?
Игорь Васильевич предостерегающе поднял руку, прислушиваясь, хлопнет ли вторая дверь, ведущая из подъезда во двор. Было тихо, ни скрипа, ни стука. Однако Казаков через минуту появился во дворе. Значит, он чего-то боялся, осторожничал. Он не пошел через двор, а скользнул вдоль стены, к сарайчикам.
Корнилов хотел включить радиотелефон и предупредить Белянчикова, который засел в гараже инвалида, но вовремя отдернул руку. На несколько мгновений стих ветер, и стало тихо. Казаков мог услышать голос из радиотелефона.
— Это же не он, товарищ подполковник, — прошептал Алабин.
— Казаков из четвертой квартиры. Вероятно, сообщник, — ответил Игорь Васильевич, разглядывая слабо освещенный двор. Он только сейчас заметил, что весь двор залит водой.
Снова налетел шквал. Загремело железо на крыше.
— Юра, второй рядом, — тихо сказал Корнилов, нажав кнопку радиотелефона. Он машинально взглянул на часы. Было десять двадцать. До отхода поезда, на который у Самарцева был взят билет, оставался ровно час. — Начинаем.
Корнилов сунул теперь уже ненужный радиотелефон в карман плаща. Алабин осторожно открыл окно, но порыв ветра вырвал створку у него из рук и с силой стукнул ее о стенку. Посыпались стекла. Василий выругался и быстро перемахнул через подоконник. Корнилов осторожно вылез вслед за ним. Они замерли на несколько секунд, прислушиваясь, стараясь не шуметь. И пошли по воде тем же путем, которым несколько минут назад прошел Казаков.
Воды было по щиколотку, и в первые секунды, когда промокли ноги, Корнилов почувствовал, как его охватывает озноб.
Рядом в подъезде хлопнула дверь.
— Ой, да тут вода! — раздался изумленный женский голос. — Опять, что ли, трубы прорвало?
— Наводнение, бабушка! Радио слушать надо, — вслед за женщиной из подъезда вышел парень и смело шагнул прямо в воду. Видать, был в резиновых сапогах.
— А как же мне домой добираться? — растерянно сказала женщина.
Но парень не ответил. Он уже шагал к подворотне. Женщина постояла немного и, прошептав что-то, пошла назад в дом.
Двор был наполнен звуками, но ни один из них подполковник не мог связать с присутствием Игнатия. Наверху, над крышами, завывал ветер, гремел оторванным куском кровли. Где-то рядом журчала вода, словно ручей падал с уступа скалы. Время от времени раздавалось глухое утробное бульканье. «Наверное, вода подвалы заливает, — подумал Игорь Васильевич. — Наделает в городе беды».
Они стояли минут пять. Корнилова все время мучили сомнения: не пошли ли они по ложному пути? «А вдруг Игнатий, несмотря на цепочку совпадений, все же не имеет отношения к ограблению кассира? Мало ли чего он сейчас шляется по двору. А настоящий преступник затаился тут же, рядом. Не спугнем ли? Но время, время! До отхода поезда, на который у преступника были взяты билеты, оставалось минут сорок».
Неожиданно к звукам журчащей в подвале воды примешались размеренные чавкающие. Кто-то медленно шел по воде. Ржаво, протяжно скрипнула дверь. Человек вышел из подвала и замер внизу, у дверей, не решаясь подняться по ступенькам. Видать, прислушивался. И наконец, снова раздались легкие, едва слышные шаги…