По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска
Шрифт:
Когда поравнялись с домом, в котором жил Женя, небольшим, одиноко стоявшим двухэтажным особняком, Галя спохватилась:
— Ой, ни копейки нет — все в буфете оставила!
Женя пошарил по карманам и смущенно помялся: он обнаружил, что его финансы в таком же положении. Бывает…
— Погоди минутку, — сказал он, — сейчас забегу домой, возьму. — Он улыбнулся ей и скрылся в подъезде.
Улыбнулся последний раз в жизни.
Галя остановилась на противоположном тротуаре и, устремив взгляд вдоль улицы, стала прислушиваться к ночной тишине, к доносившимся откуда-то издалека немного грустным звукам гитары.
А Женя
Он вернулся через две минуты. Услышав несколько слабых, странных ударов в дверь, мать открыла — Женя бездыханным упал к ее ногам. Мать Жени, его сестра, соседи, поднятые криком, выбежали на улицу. Но улица была пуста. Только напротив дома одиноко маячила девичья фигурка.
Когда Виктор прибыл на место, он без труда установил подробности преступления. Убийцы (а может быть, убийца) или прятались в соседнем подъезде, или подбежали из переулка, выходившего на Переяславскую. Они нагнали Женю, ударили ножом и убежали. Стена дома в том месте, где они совершили свое страшное преступление, была забрызгана кровью.
Женя из последних сил сумел добраться до своей квартиры, но эти усилия стоили ему жизни.
Непонятным оставалось одно: Галя, рыдая, захлебываясь слезами, твердила, что ничего не видела и не слышала.
Работники милиции только пожимали плечами: как мог человек, стоявший в десятке метров от места преступления, на пустой улице, не увидеть, а тем более не услышать, как было совершено убийство? Это была ложь, причем глупая, безнадежная, непонятная. Но Галя с поразительным упорством стояла на своем. Да, ждала, смотрела вдоль улицы (правда, в противоположную сторону от переулка), да, слышала гитару. И все! Только когда мать и сестра Жени выскочили на улицу, она узнала, что случилось.
Галю допрашивали, втолковывали ей нелогичность ее показаний, объясняли, что лично ее никто не винит, убеждали, что если она боится мести убийц, то ее сумеют надежно охранить. Ничего не действовало. Она продолжала твердить свое.
Первый, кто поверил ей, был Виктор. Милиция установила личность Гали, девушки, о которой на работе, в доме — всюду говорили только хорошее. Да и в район этот она попала случайно, впервые.
Но если Галя непричастна к убийству, то кто же убил, а главное — почему?
Одну за другой выдвигали работники уголовного розыска версии и сами же одну за другой отвергали их.
Женя был прекрасный парень, плохих знакомств не водил, работал и учился в вечерней школе. Кроме матери и сестры, у него никого не было, отца только что похоронил. Он был не очень общителен. И сколько ни копались, отыскать у него не только врагов, а просто недоброжелателей оказалось невозможным.
Тогда ревность? Кто-то, Галин поклонник, сделал это в порыве ревности? Но и эта версия рассыпалась в прах. Во-первых, никто не мог знать, что Галя пошла на этот вечер: получив билет, она даже не успела зайти домой. Как уже говорилось, дом ее и круг ее друзей располагались совсем в другом районе города. Был у нее юноша, с которым она дружила больше, чем с другими, но он служил сейчас в армии.
Об ограблении нечего было и думать. А если б речь шла о драке, то все это заняло бы куда больше времени и наверняка сопровождалось шумом и криками.
И тогда Виктор выдвинул версию об ошибочном убийстве. Женю приняли за другого, кого подстерегали и хотели убить.
Кого? Разумеется, кого-то, кто жил в этом доме. Но оказалось, что в этом доме не проживал никто, кого можно было бы спутать с Женей, — одни женщины, два старика, несколько ребятишек. Да и всего-то там было четыре квартиры.
Но при проверке жильцов выяснились интересные обстоятельства. На втором этаже проживали мать и две взрослые дочери. Это была непутевая семья. Мать ни раньше, ни теперь не отличалась строгими нравами, пила, бездельничала, сквозь пальцы смотрела на поведение своих дочерей, а то и сама принимала участие в вечеринках, которые постоянно происходили в квартире. Девушки не учились, их интересовали лишь модные пластинки, заграничные тряпки, кавалеры, танцы.
В квартире у них постоянно толкались какие-то длинногривые бездельники. Бывали дни, когда у них проводили время две-три компании одна за другой.
Вот и в тот день оказалось, что в четыре часа к сестрам пришли трое дружков, в том числе очередной «официальный» поклонник старшей, Тани, — Русаков. Но и в этом категорически сходились все жильцы квартиры, ребята как пришли, так до полуночи не выходили. А Русаков даже ушел в десять часов. Двое же оставшихся вместе со всеми жильцами дома активно принимали участие в драматических событиях, звонили в милицию, перенесли Женю в комнату.
Виктор и его товарищи стали тщательно проверять всех, кто бывал у сестер. Перед ними прошло немало подозрительных. Естественно, допросу подвергли и Русакова. Он несколько сбивчиво объяснял, что ушел в десять вечера, так как договорился с ребятами с завода идти назавтра в туристский поход и должен был накануне уточнить все детали. Наметили встретиться у кинотеатра. Но они почему-то не пришли, и он отправился спать. В двенадцать был дома. Жильцы подтвердили это. А вызванные и допрошенные ребята подтвердили все остальное.
Сам Русаков, восемнадцатилетний токарь, производил неплохое впечатление.
К тому же выяснилось, что Женя ни с кем из троих гостей знаком не был.
Виктор не спал, ночами обдумывая всевозможные варианты. Может быть, это как раз с Русаковым или с кем-то из его двух дружков хотели расправиться?
Неожиданно в этом темном лабиринте блеснул свет.
Один из многих десятков парней, в разное время бывавших у сестер на квартире, некий Мальков, хулиган, терроризировавший соседние дворы, признался, что в тот день с приятелем, слегка навеселе, решил зайти к Тане. Узнав, что пришел Мальков, мать выгнала его. Но Мальков сквозь приоткрытую дверь заметил в комнате незнакомых парней, услышал смех, музыку. Он стал звать Таню, мать вытолкала его. Тогда разозленный таким приемом, он грубо обругал Таню и пригрозил, что расправится с ее гостями.
Теперь возникала версия, приобретавшая реальные формы. Мальков с приятелем решили выполнить свою угрозу. Они притаились, а когда увидели выходящего Женю, приняли его за одного из Таниных гостей и убили. Осталось проверить времяпрепровождение Малькова в вечер убийства.
А утром к Виктору явился смущенный Русаков и попросил его принять.
— Виктор Иванович, — сказал он, краснея, — простите, обманул вас, ребятам велел. Но я один виноват. Честное слово, просто стыдно было признаваться. Понимаете… в милицию попал. Словом, очень нехорошо получилось…