По зову сердца
Шрифт:
Незнакомая «эмка», выглядывавшая из-за угла дома Железнова, заставила Валентинову притормозить свой «газик».
– Тимофей Гордеевич, кто это у комдива? – спросила она шедшего навстречу полковника Васильева.
– Генерал Алексашин. Новый корпус формируют, – ответил он и пошел дальше.
Не прошел он и десяти шагов, как на крыльце комдива появился генерал Алексашин, а за ним – Железнов, Добров и Хватов. Ирина Сергеевна хотела притаиться за углом, но Хватов ее заметил
– Здравствуй, – пожал он ее руку и, не выпуская, засыпал вопросами: – Как Ваня? В Афонине? Как он встретил Наташу?..
В его отеческой заботе о Ване Ирина Сергеевна почувствовала что-то родное.
– Я слышала, что тебя назначили в корпус.
– Назначили.
– А как же теперь будет дальше?
Фома Сергеевич понял ее.
– А дальше будет просто, – с мальчишеской веселостью заявил он. – Пошли! – И он, взяв ее под руку, повел в дом Железнова.
– Что ты задумал? – упиралась Ирина Сергеевна.
– Сейчас все узнаешь.
Железнова они застали за работой.
– Яков Иванович, я к тебе, как к отцу родному…
– Что такое? Пожалуйста. – Железнов встал и поздоровался с Валентиновой.
– Я серьезно, Яков Иванович…
– Слушаю.
– Я и Ирина Сергеевна уважаем вас. Поэтому перед вами я предлагаю Ирине Сергеевне стать моей женой.
– Очень рад за вас, мои боевые товарищи. Благословляю. Откровенно говоря, друзья, я давно этого желал. Так что помолвку надо отпраздновать.
– Сегодня? Не надо, – остановил его Хватов.
– Почему? Дивизия же во фронтовом резерве, так что нам ничто не помешает. Александр Никифорович, – распорядился он вошедшему Никитушкину, – давай на стол все, что у тебя есть в запасе.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Фельдмаршал фон Клюге принимал отчаянные меры, чтобы остановить наступление Красной Армии в центре группы армий.
Он немало попортил крови командармам, но больше всего Хейндрице.
Но как ни были грозны его приказы, армии Хейндрице, Рейнгардта и даже прославленного «льва обороны» Моделя постепенно отходили.
Геббельс изо всех сил старался своей крикливой пропагандой все это замаскировать выравниванием фронта от Велижа до Гомеля. И действительно, выравнивание совершилось, но не от доброго желания фон Клюге или его командармов и крика на весь мир Геббельса, а от напора войск Западного и соседних с ним фронтов.
«Выравнивая фронт», генерал Хейндрице настолько много в центре повыдергивал войск, что одно корпусное управление оказалось не у дел, и фельдмаршал Клюге забрал его в свой резерв.
Не у дел, в связи с этим, оказалось учреждение Гантмана. Оно за ненадобностью прикончило свое существование в Дубровне.
– Фройлейн! Живо к шефу! – прокричала в дверях Даша.
– А что такое? – поинтересовалась
– Наш «Каффехауз», – Даша сложила руки крест-накрест, – капут!
Эта весть настолько придавила Гантмана, что он даже не поднялся с кресла, которое всегда возил с собой. В избу гурьбой ввалились женщины, а следом за ними, галдя, пришли и мужчины.
– Битте, – вяло провел он рукой, указывая на скамьи, тянувшиеся вдоль всей стены и у стола.
– Фройлейн унд манен! Майн кафехауз будут закрывать, – рубил Гантман ладонью. – Ошень шлехт!
Переводила Даша.
– Шеф благодарит за службу. Но, как ни печально, он вынужден всех вас рассчитать.
Те, кто служил ему верой и правдой, звучно выразили испуг. «Удрученно» вздохнула Вера. Глядя на нее, «взгрустнула» и Устинья и даже потянула к глазам передник.
Гантман обвел всех растроганным взглядом. Их скорбь трогала его душу, плачущую о потере столь доходного и безопасного места.
Он уже представлял себя там, вдали, где глухо грохотала канонада.
Вера, всхлипывая, сказала:
– Нас, герр шеф, волнует то, что, как только мы выйдем за Дубровно, нас арестуют, так как у нас нет никаких документов об увольнении, ведь это же фронт.
– Шеф говорит, – перевела Даша, – что каждому будет выдана надлежащая справка.
– Данке! – поклонилась Вера, за ней последовали и все остальные. Эти справки давали возможность двигаться без страха в любом направлении.
Получив справку, Степан далеко не пошел, а, поджидая Веру, сел на скамеечку в саду сгоревшей усадьбы.
– Степан, ну как? – подсела к нему Вера.
– Хочу, Юлия Петровна, податься к своим. Чтоб по-настоящему схватиться с этим фашистским зверем. Душа горит, а рука меча просит.
– И куда решил податься?
– В болота Осинторфа. Там всю войну наши партизаны властвовали. Да и я по ним соскучился.
– Хороший ты, Степан Глебыч, человек, но и прекрасный разведчик. У тебя все здорово получается. Так что давай. – Вера хлопнула его по плечу. – Разведка – это тоже разящий меч! Ну как?
– Дай подумать.
– Думать некогда. Сегодня в ночь надо уходить. А без тебя мне будет тяжело.
– Я тебя понимаю. Не столь тяжел груз, как опасен путь. А знаешь что? Пойду с тобой, а дорогой все обдумаем и решим.
– До вечера! – Вера пошла к себе собираться. Но ее остановил грохот движения, шедший от моста. Она не была бы разведчицей, если бы не поинтересовалась, что там. И куда все это движется? Огородами она пробралась к мосту. Через него тянулась от Чижовки длиннющая колонна тяжелой артиллерии. Вера пошла к развилке дорог. Не доходя ее, остановилась, так как отсюда было хорошо видно, как артиллерия тянулась по большаку на Ленино. Из болтовни солдат установила, что это артиллерия 39-го танкового корпуса.