По зову сердца
Шрифт:
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Ну, теперь, Петро Семенович, здесь, кажется, все, и я поехал к Дьяченке. Если соседа прорвут, то, надо полагать, противник будет брать поглубже и бить по нашему второму эшелону.
Направляясь к Дьяченке, Железнов по пути свернул в район медсанбата посмотреть, что там творится.
Приехал как раз, когда кормили перешедших людей. Среди них сновала Ирина Сергеевна, пристально вглядываясь в ребят. Увидев Железнова, подошла к нему и, готовая расплакаться, пожаловалась:
– Ни моих, ни вашего нет.
Яков Иванович по-дружески обнял Ирину Сергеевну и тихо промолвил:
– Мужайся, Ириша, мужайся. Будем с тобой надеяться на лучшее. Если у тебя здесь все, то поедем к Дьяченке, там пообедаем.
– Здесь набирается машина ребят-сирот и часть ребят с матерями, которым некуда идти. Я хочу их отвезти на армейский пункт, заодно посмотреть, нет ли там и наших.
– Не советую. Ты ж за эти дни измоталась до неузнаваемости. Кажется, вот-вот свалишься. Если вдруг окажутся наши, то нам сразу же позвонят и сообщат.
– Не свалюсь. Я жилистая, Яков Иванович, разрешите.
Она смотрела на него таким умоляющим взором, что Железнов волей-неволей согласился.
Дальше Ирина Сергеевна на замечала времени. Быстро усадила всех эвакуируемых ребятишек и их матерей и бабушек в крытый тентом «студебеккер», утеплила их – кого одеялом, кого шинелью – и, превозмогая усталость, двинулась еще раз на поиск своих ребят.
Пока ехали разбитым колонным путем, ее ничего не интересовало. Она не замечала ни по-весеннему покрывшегося свежей зеленью леса, ни яркого солнца. Думала лишь об одном: как бы не упустить ребят, эвакуированных соседней дивизией.
Выехали на большак.
На подходе к Семлеву стали встречаться женщины с детьми.
Около одной, похожей по одежде на городскую, Валентинова остановила машину; ее взволновала девочка, собиравшая первые весенние желтенькие цветочки.
– Вы из пункта?
– Из пункта, – ответила усталым голосом женщина.
– Ребят там много осталось?
– Да почти половина. Ведь отпустили только тех, кто с родителями и у кого есть пристанище. На некоторых страшно смотреть – разутые, раздетые, и только кости да кожа. Фрицы нас выгоняли ночью в чем попало. Все думали на расстрел, а оказалось – такое счастье – к своим. Там, на пункте, есть трое – два паренька и девочка, так, когда они ведут слепого паренька, без слез нельзя на них смотреть. Говорят, фашисты лишили его зрения. Вот так они его и водят и на еду и по нужде.
Валентинова хотела спросить, как его зовут. Но подумав почему-то, что это Ваня, вздрогнула всем телом и спрашивать не стала.
– Кому же ты цветы собираешь? – обратилась к девочке.
– Тете Кате.
– Это сестра моя. Она живет в Шилове, – пояснила мать. – А нас пропустят туда?
– Пропустят, – ответила Ирина Сергеевна и села в кабину. – А пункт далеко?
– Нет, речку переедете, сразу в лесу и увидите большие палатки, а за ними дома и сараи.
Весь оставшийся путь из головы Валентиновой не выходил ослепленный фашистами мальчик.
Остановив машину около палатки с надписью «Штаб», Ирина Сергеевна спросила вышедшего к ним навстречу дежурного в белом халате:
– Кому сдать людей?
Тот показал на противоположную палатку, тонувшую в ветвях плакучих берез, с надписью «Приемник».
– Вот что, товарищ Гордеев, – обратилась она к шоферу, – высаживай всех и веди за мной. И не ожидая, когда люди сойдут, она заспешила в приемник. У входа ее приветливо встретила девушка Нюра и, бегло просмотрев список и убедившись, что обедом накормлены, скомандовала старику-санитару:
– Товарищ Журавлев, ведите всех в третий сарай. – Затем обернулась к Валентиновой. – А вы не волнуйтесь. Сейчас подойдут мои помощники и на месте с вашими разберутся. Так что вы можете ехать.
– Спасибо, дорогая. Но прежде чем ехать, я хочу узнать, не поступили ли сегодня к вам мои ребята – Валентиновы и сын генерала Железнова.
– Надо посмотреть по всем спискам, а их с сотню.
– А вы разрешите пройти мне по помещениям.
– Это можно. Но постойте. Мне что-то Железнов помнится. – И она обратилась к писавшим алфавитные карточки: – Алла, скажи, сегодня не поступал Железнов?
– Поступал.
– Боже мой, – всплеснула Ирина Сергеевна руками, – какая радость нашему комдиву. Так вы дайте его мне, я отвезу отцу.
– Я право не знаю, как и быть, – пожала плечами Алла. – Мы сегодня по телеграфу подали генералу Железнову записку.
– Генералу Железнову, – читала Нюра. – К нам поступил мальчик двенадцати лет Юрий Железнов…
– Да, его звать Юрой, – перебила его Валентинова. – Такой белесый, с разными глазами. Да и он меня хорошо знает. Мы в Бельске соседями были…
– Вы меня перебили, – остановила ее Нюра и стала снова читать – …Двенадцати лет Юрий Железнов тчк. Он просил сообщить, о ним дети Валентиновых.
Ирина Сергеевна бросилась к Нюре:
– Так это же мои дети! Мальчик – Ваня и дочь – Дуся. Милые девушки, где они? – и тут же, обессилев, опустилась на ящик, заменявший в этом временном учреждении стул. Кто-то крикнул: «Доктора!» Но Ирина Сергеевна тихо промолвила: – Не надо, сейчас пройдет. – И хлебнув из кружки ключевой воды, промолвила окружившим ее девчатам: – Вот я все. Радость, милые мои. Вот что значит для матери дети. – Она обвела девчат добрым взглядом, как бы говоря: «Не дай бог вам это пережить!» – и поднялась. – Теперь скажите, милые, где они?
– А мы вас проводим, – сказала Алла и, быстро сбегав в штаб за разрешением, повела Валентинову мимо пустых палаток широкой тенистой аллеей. Разноголосое птичье щебетанье провожало их всю дорогу. Но Ирина Сергеевна ничего не видела и не слышала. Ей даже казалось, что девушка идет слишком медленно, а дом где-то далеко на отшибе. Вскоре послышались детские голоса, а через какую-то минуту увидела и самих ребят, возившихся в песке около полуразрушенного дома. Некоторые лежали в тени деревьев. Правее, у такого же, как и дом, полуразрушенного амбара, сидел, словно старичок, в коротком зипуне и помятой фуражке мальчик. Недалеко от него, поджав под себя ноги, сидела на земле девочка с двумя косичками, в телогрейке, из-под которой выглядывало голубоватое платьице, и вязала из желтеньких цветов венок. Но вот мальчик-»старичок» встал и, придерживаясь рукою стены, прошел на солнечную сторону – за угол. Там, нащупав завалинку, опустился на нее.