Победить или умереть
Шрифт:
– Какой вариант в данном случае? – спросил Азамат.
– Не знаю. Этот вопрос не в моей компетенции. Подняли по тревоге, погнали. Один командир взвода у нас в госпитале…
– Ранен?
– Отравился фруктами. Желудок ему прочищали. Меня вместо него с взводом отправили.
– И что?
– А потом уже… Там, в селе, трех иностранцев задержали. Кажется, афганцы. У них нашли целый мешок долларов. Мы не считали даже. Много там. Я так думаю, что из-за этих афганцев нас и подняли. Но это только предположение. Все трое при оружии, но сопротивления оказать не успели. Их автоматными стволами разбудили.
Азамат и Назирхан переглянулись. Похоже было, что данный вопрос их волновал. Капитан это сразу заметил.
– Где они сейчас? – спросил Назирхан.
– У Аллаха…
– То есть? Их убили?
– Да.
– За что? Они же не сопротивлялись. Ты сам сказал.
– Спроси своего эмира. – Капитан Вьюгов кивнул в сторону Назирхана.
– Не понял!.. – угрожающе проговорил Назирхан.
– Проверка паспортного режима продолжалась, а этих афганцев решено было отправить в Махачкалу, чтобы их там в ФСБ допросили. Нацепили им наручники, посадили в БТР, меня отправили сопровождающим. Вот мы и поехали.
– А деньги где? – спросил Назирхан.
Даже в темноте было заметно, как побагровело его лицо. Эмир осознал свою ошибку.
– Сгорели, думаю, вместе с мешком. В транспортере лежали. Много денег, полный мешок. Ладно, пусть не полный, но больше половины. Там сразу все вспыхнуло после выстрелов. Это я еще видел, потом уже ничего не помню.
– Никто из афганцев не спасся? – спросил Азамат и со строгим немым укором посмотрел на Назирхана.
– Этого я не видел. Я же говорю, после вспышки ничего уже не помню. Загорелось все внутри. Дальше уже без меня дело было. Не помню, как БТР покинул. У меня, кажется, рука на ручке люка лежала. Может, без сознания уже был и нажал нечаянно. Не знаю. А афганцы дальше сидели. Им трудно выбраться было. Там все сразу вспыхнуло.
– Ты не посмотрел, что внутри? – спросил амир Назирхана.
– Разве там что увидишь? БТР сразу задымил, потом боезапас взорвался, за ним топливный бак. Дым черный валил. Даже из открытого люка. Мы к капитану-то с трудом подошли. Бороды обгорали. Да и как определишь, кто там сидит, афганцы или солдаты? Сгоревшие трупы все одинаковы. Одежда-то первая сгорает.
– Тоже верно. – Азамат встал и расправил плечи. – Не расстраивайся, Назир, ты не мог знать, кого везут в бронетранспортере. Твоей вины в случившемся нет.
Амир рассудил здраво, по справедливости. Назирхан с облегчением вздохнул и тоже встал на ноги.
Они шагнули к двери. Часовой отступил в сторону, чтобы пропустить старших.
Азамат обернулся и спросил:
– Ты как себя чувствуешь?
– Стараюсь, – просто ответил капитан Вьюгов.
– Хватит тебе три дня на восстановление?
– Надеюсь, что хватит.
– Если что нужно будет, зови часового. Врача у меня нет, но есть целый сундук лекарств. Я не разбираюсь в них, потому что никогда ими не пользуюсь. Если знаешь, что тебе нужно, передай через часового. Будем считать, что через три дня ты сможешь начать подготовку к схватке.
– Думаю, что смогу, – пообещал капитан.
Подготовку к схватке капитан Вьюгов начал раньше, чем пообещал амиру Азамату.
Потом Вьюгов изменил упражнение. Он стал поднимать корпус одновременно с несколькими быстрыми ударами, наносимыми в воздух, однако чрезмерно себя не нагружал. Время было уже почти ночное. Может быть, даже полностью, по-настоящему ночное.
Делая эти упражнения, капитан Вьюгов старался не силы себе вернуть, даже не подготовиться к схватке, которая состоится в том случае, если ему не удастся убежать отсюда. Он хотел только изгнать из организма скованность, вызванную шоковым состоянием. Оно охватило капитана после того, как он едва не сгорел заживо в бронетранспортере.
Что такое шоковое состояние, Вьюгов хорошо знал на практике. Только безграмотные люди говорят об адреналине с восхищением, считают, что он связан с риском и мужеством. Дескать, атрибут приключений.
Да, адреналин является атрибутом приключений, только своеобразным. В действительности это банальный гормон трусости. Его избыток приводит к прямо противоположному результату, нежели тот, который ему приписывают. В сложные для человека моменты, а такие могут быть у представителя любой профессии, адреналин выделяется в больших количествах, заполняет сосуды поверхностных слоев мышц, сковывает сами мышцы, делая из них своего рода защитный панцирь. Так внутренняя природа человека пытается уберечь его от травм.
Этот самый панцирь в каких-то случаях может действительно защитить, но он делает невозможным самостоятельные активные действия. Скованные мышцы мешают нанести удар, управлять телом так, как это следует делать. Причем адреналин имеет свойство долго держаться в организме. Иногда кажется, что он уже отступил, а в самый трудный момент мышцы снова подводят. Они оказываются неспособными к действию, особенно к сложному, требующему определенных технических навыков.
Выделение адреналина непроизвольно. Так человек зажмуривается, когда что-то летит ему в лицо. Отдельные тренированные люди не закрывают глаза даже тогда, когда в лицо летит кулак. Они умеют заставлять свой организм не выделять адреналин. Хотя иногда он прорывается самостоятельно, особенно в моменты, когда человек бессилен что-то противопоставить смертельной угрозе.
Несколько часов назад капитан подумал, что адреналин ушел из тела. Тогда он сумел спокойно и хладнокровно уклониться от оверхенда Назирхана. Потом, уже в камере, как пленник назвал про себя свой грот, он снова ощутил скованность. Да и чуть раньше, особенно после того, как Азамат пообещал капитану расстрел в качестве самого мягкого освобождения из плена, ему хотелось сразу отбежать в темноту. Через пять шагов его уже будет не видно. Можно успеть выхватить у кого-то оружие. Но тело Вьюгова было скованно, ноги казались вареными макаронами.