Победить любой ценой
Шрифт:
Не прошло и трех минут, как на проходную выпорхнула молоденькая девушка в белом халате и зеленой шапочке. Двигалась она изящно и легко, почти по-балетному, несмотря на высокий рост и не особенно хрупкое телосложение. Пожалуй, это единственное, что я отметил в ее внешности.
– Здравствуйте, отойдемте, пожалуйста. Есть разговор.
Я аккуратно взял девушку под белоснежный локоток и вышел вместе с нею на улицу. Подальше от понимающего, но строго блюдущего приказы начальства солдата.
– Вас как зовут?
– Антонина.
– Валентин, – в свою очередь, представился я, – подполковник десантных войск.
– Сержант медицинской службы, – отозвалась Тоня.
Мне вновь предстояло действовать решительно и напористо. Но как трудно наступать на девушку с таким нежно-розовым личиком, даже если она почти одного со мной роста.
– Тоня, вчера к вам в госпиталь доставили одного человека. Молодого парня с травмой головы…
– Откуда вы знаете? – округлила свои не слишком большие глаза девушка.
У меня чуть не перехватило дыхание. Как говорится, еще не факт, но… Теперь главное – не сбиться с темпа, разговорить эту розовощекую девицу.
– Мне нужно повидать этого человека, – продолжил я.
– Нет, это никак невозможно… Александр Александрович положил его в отдельную палату, в специальный блок на втором этаже. И вообще, приказал никому об этом не сообщать… Ой!
Щеки Тони стали еще розовее, пухлые губки приоткрылись, а коротенькие бровки поползли вверх. Сержант медслужбы явно сболтнула лишнее. Впрочем, именно это мне и было нужно.
– Охрану выставили? – не снижая темпа, продолжал атаковать я.
– Нет, – полушепотом ответила Тоня.
– Ну вот видите, Тоня, даже охрану не выставили! – улыбнулся я. – Ничего серьезного. Но говорить о таких вещах действительно можно не каждому.
– А как ваша фамилия? – поинтересовалась Антонина.
– Моя фамилия Вечер.
– Ой! – вторично ойкнула Тоня. – Я, кажется, знакома с вашей женой… С Людмилой Павловной, – тут же уточнила она.
«С моей бывшей женой», – мысленно поправил я девушку. В их знакомстве не было ничего удивительного. Моя бывшая супруга имела высшее медицинское образование и, скорее всего, по сей день несла тяготы армейского здравоохранения.
– Вот видите! – произнес я. – Мне нужно повидать этого человека. Немедленно!
– Да, но Александр Александрович…
– Начальник госпиталя? Он у себя? – быстро задавал вопросы я.
– Нет, но можно позвонить…
– Тоня, я прошу вас, проводите меня в палату. А потом… Этот человек сам проинформирует Александра Александровича. Он проинформирует, не вы.
Я отдал солдату-караульному еще две пачки сигарет и вместе с Антониной прошел в здание госпиталя. По лестнице поднялись на второй этаж. Охраны у палаты и в самом деле не наблюдалось.
– Только разговаривать вам придется в моем присутствии, – категорично заявила Тоня у самых дверей.
– Что
– То и значит, – тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка. – Я слушать не буду, могу даже уши заткнуть. Но должна видеть, что с нашим больным все в порядке.
«С вашим… больным все сейчас будет не совсем в порядке. Иначе для чего я сюда прибыл?..» Вслух я ничего не сказал. Отступать было некуда. Тоня распахнула дверь, и мне ничего не оставалось, как войти следом за медсестрой в палату.
Я узнал стриженого первым. Того самого, которого я дважды угостил своим бо по буйной головушке. Он лежал с обмотанной бинтами башкой на кушетке, в остальном же был в полном здравии и даже листал какой-то глянцевый журнал.
– Здорово, – произнес я, присаживаясь на край кровати. – Узнал, дружище?
Еще бы он не узнал. Уцелевшие зубы аж запрыгали, но стриженый сумел взять себя в руки.
– Чего не здороваешься? – спросил я, как ни в чем не бывало протягивая стриженому правую руку.
При этом, незаметно для Тони, я слегка распахнул куртку, показывая пациенту, что я при боевом арсенале. Стриженому ничего не оставалось, как пожать протянутую ладонь и выдавить из себя вялое приветствие.
– Ну вот и славно! – улыбнулся я. – У меня к тебе пара вопросов… Тоня! – повернулся я к девушке. – Вы же видите, человек узнал меня, ему ничего не грозит… Так ведь? – осведомился я у стриженого, вновь ненавязчиво и незаметно для Антонины продемонстрировав ему свое вооружение.
– Да, – кивнул он.
Весьма неглупый субъект. Оценивает людей по себе. Быстро сообразил, что, ответь он что-то иное, девица его не спасет. Противник же (то есть я) без зазрения совести завалит и ее, и его. Сомнений на этот счет у него нет.
– Ну вот, Тоня. Я очень прошу, дайте нам поговорить наедине.
– Хорошо. Но не более пяти минут, – смилостивилась сержант медслужбы. – Время я засекаю.
– Чего хочешь? – хрипло пробормотал он, когда за девушкой захлопнулась дверь.
– На Эль-Абу работаешь? – спросил я, стараясь не снижать набранного темпа.
– Такого не знаю…
С помощью ножки табурета я накрепко запер дверь. Бить раненого нехорошо. Особенно если он лежит перед тобой весь в бинтах. Но если вспомнить, что этот раненый некоторое время назад избивал стоявшего на коленях человека и грозил ему всякими интересными вещами вроде сдирания кожи и отрубания пальцев… Стриженый глухо застонал, хотя ткнул я его вполсилы, правда, весьма болезненно, по сухожилию на правой руке. При этом я не забыл проверить содержимое его карманов. Там оказалась пара одноразовых шприцев и четыре сложенных вдвое тетрадных листков, исписанных мелким неразборчивым почерком. Листки я положил в собственный карман (расшифрую, если время останется), шприцы сунул в тумбочку.