Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года
Шрифт:
Жозефина узнает о предстоящем разводе Гравюра по рисунку Ш. Шасела «Жозефина узнает о предстоящем разводе»
Все оставшиеся годы Жозефина прожила в Мальмезоне, в двадцати километрах от Парижа. Теперь это был только её дом. А когда-то… Они были так счастливы в этом дворце… И в последний раз они видели друг друга без свидетелей в Мальмезоне. Он приехал к ней таким подавленным, каким она не видела его никогда. Признался: «Счастье изменило мне в тот день, когда мы расстались с тобой. Видно, я не должен был этого делать». – «Но зато у тебя есть сын», – мягко возразила она. А он с тоской ответил, что боится: в будущем его сына не ждёт ничего отрадного.
Именно в Мальмезоне она принимала «царя царей», российского императора. Именно в Мальмезоне во время ссылки Наполеона на Эльбу умоляла Александра облегчить участь изгнанника. Ведь совсем недавно Александр и Наполеон называли друг друга братьями… Не её вина и не вина Александра, что после Ватерлоо бывший император французов предпочёл сдаться не «брату» Александру но англичанам, которые его ненавидели.
Это письмо она написала Наполеону в Мальмезоне, когда он был уже на Эльбе. «Сир, только теперь я со всей полнотой ощутила, сколько бед принесло расторжение нашего брака. Я мучаюсь и плачу от бессилья, ведь я всего-навсего ваш друг, который может только сострадать
Я готова была следовать за вами и посвятить вам остаток жизни, в недавнем прошлом столь счастливой благодаря вам. Но одна причина удерживает меня от этого шага, и вам она известна. Если же, вопреки здравому смыслу, никто, кроме меня, не захочет разделить с вами горе и одиночество, ничто не удержит меня, и я устремлюсь к своему счастью.
Одно ваше слово – и я выезжаю…»
Наверное, они оба вспоминали, не могли не вспомнить то время, когда он умолял её приехать к нему в Италию, а она придумывала предлоги, чтобы не ехать. Теперь она тоже не поехала. Не потому, что не захотела. Было две причины, от неё не зависевших. Первая, на которую она намекала в этом письме (ожидаемый приезд на Эльбу законной супруги, Марии Луизы, он – ждал, надеялся; Жозефина чувствовала: эта женщина не способна пойти ради мужа ни на какие жертвы). Второй же причиной был запрет руководителей коалиции. Она просила отпустить её на Эльбу не только Александра, с которым у неё сложились отношения дружеские, но и прусского короля Фридриха Вильгельма III, тоже навещавшего её в Мальмезоне. Они отказывали. Мягко, под предлогами более чем благовидными, но было ясно: их решение неизменно.
Она всё-таки надеялась смягчить сердце Александра. Не потому ли за несколько дней до смерти подарила победителю своего мужа самое драгоценное своё сокровище, камею Гонзага, приобрести которую так мечтала когда-то Екатерина Великая. Император был ошеломлён бесценным подарком. Когда вернулся в Россию, с гордостью показал камею жене, понимал: никто не сумеет лучше оценить совершенство древней реликвии. А она… глаза её наполнились слезами… Только ли красота потрясла Елизавету Алексеевну? Не увидела ли она в этом парном портрете (так не раз изображали и её с Александром) послание Жозефины, её завещание дорожить друг другом? Кто знает…
Эти женщины, чьи мужья были властителями двух великих держав, в силу обстоятельств и амбиций противостоявших друг другу, никогда не встречались, но знали друг о друге немало (дипломаты существовали при дворах не только для решения международных проблем, но ещё и для того, чтобы правители пославшей их державы знали всё и обо всём, что происходит в «зоне их ответственности»). У них не раз возникали поводы сочувствовать друг другу. К примеру, когда Елизавета узнала, что Наполеон сватается к её золовке, великой княгине Екатерине Павловне. Это при живой-то жене!
Императрицами они стали, несмотря на существенную разницу в возрасте, почти одновременно. Одна (Елизавета) будет этой ролью тяготиться, но исполнит её до конца со скромным достоинством. Другая (Жозефина) будет наслаждаться, будто заранее предчувствуя, что блистать на троне ей предстоит совсем недолго.
Обе, мечтая о великой любви, изменяли мужьям, правда, одна (Елизавета) – скорее от обиды на мужа и невыносимого одиночества; другая (Жозефина) – по легкомысленной привычке. Обе пережили многочисленные измены мужей, несмотря ни на что любимых. Обе нашли в себе силы простить.
К ним обеим враждебно относились родственники мужей.
У обеих было по двое детей. Правда, дочери Елизаветы умерли в младенчестве, детей Жозефины (от первого брака) ждал успех, а сына ещё и семейное счастье. Но объединила двух императриц общая беда: обе не смогли родить наследников престола.
Одна (Елизавета), которая при жизни «сделалась поэтическим и таинственным преданием», поддержала императора Александра в самую тяжёлую минуту и ушла вслед за ним, едва успев оплакать любимого и их общую, так нелепо искалеченную судьбу. Больше ей незачем было жить… Другая (Жозефина) умоляла разрешить ей поехать в ссылку, чтобы скрасить одиночество бывшего мужа. После того как получила решительный отказ, прожила всего несколько недель. Ей тоже незачем стало жить…
Обе они много страдали. И всё же последними словами, которые произнёс Наполеон (по версии одного из свидетелей), были «Франция… Жозефина». Она так и осталась для него единственной. Последний взгляд, нежный, любящий, Александр Павлович бросил на Елизавету…
И ещё одно сближает этих женщин: загадки их смертей. Неизлечимо больная Елизавета Алексеевна, чьей смерти так боялся Александр, пережила своего совершенно здорового мужа, более того, начала неожиданно быстро выздоравливать. И вдруг… скончалась на пути в Петербург, где её появление было вовсе нежелательно. Даже её присутствие, не говоря уже об участии в делах государства, помешало бы Николаю Павловичу чувствовать себя уверенно. Значит, она не должна доехать до Петербурга. Вот и не доехала…
Со смертью Жозефины тоже не всё просто. По официальной версии она скончалась от инфекционной ангины. Однако прошло совсем немного времени после её смерти, как в Париже заговорили, будто она отравлена. Будто фатальная болезнь началась после того, как ей передали от Талейрана букет отравленных цветов. Для чего ему понадобилось убивать бывшую императрицу, никакой власти уже не имевшую? Люди, близкие ко двору, высказывали разные предположения, одно другого таинственней. А вот Лабрели де Фонтен, библиотекарь герцогини Орлеанской, в книге «Неизвестные факты из жизни Людовика XVII» утверждает, будто Жозефина открыла русскому царю, что Людовик XVII (маленький сын обезглавленных якобинцами Людовика XVI и Марии-Антуанетты) не погиб в Тампле, а до сих пор скрывается в Вандее, выжидая, когда он сможет занять французский престол. Глубоко взволнованный Александр якобы обратился к Талейрану и предложил восстановить на престоле законного монарха. И тогда князь Беневентский, который сделал всё возможное и невозможное для воцарения Людовика XVIII и надеялся, что будет за это щедро вознаграждён, отправил Жозефине тот самый роковой букет.
Пройдёт много лет, и в декабрьском номере газеты «Законность» за 1897 год будет напечатано: «“Это я, – сказала Александру императрица Жозефина, – действуя сообща с Баррасом, вызволила дофина из Тампля. Нам это удалось благодаря моему слуге, уроженцу Мартиники, которого я не без труда устроила сторожем в Тампль… Баррас подменил дофина чахлым, золотушным ребёнком и, чтобы спасти от революционного террора, отправил в Вандею… После четырёхлетнего заточения в Венсенском замке опять-таки я помогла дофину бежать”. В этом месте Александр прервал императрицу, вскричав: “Завтра же я скажу Талейрану, что французский трон принадлежит сыну Людовика XVI, а не графу Прованскому”. И действительно, на другой день у Александра с Талейраном состоялся по этому поводу разговор. И после этой встречи Жозефина получила отравленный букет и через три дня скончалась в муках. Узнав о её внезапной кончине, император Александр будто бы сказал: “Это дело рук Талейрана”».
Что здесь вымысел, что – правда? Этого мы, скорее всего, никогда не узнаем. Достоверно одно: возможность откровенного разговора между Александром и Жозефиной. Он посещал её часто. Они много времени проводили вместе, и, судя по всему, им не было скучно друг с другом.
Император Александр I, выросший
Наполеон, приехавший в Мальмезон незадолго до Ватерлоо, попросил заказать для него небольшую копию портрета Жозефины, который ему особенно нравился. Он хотел взять его с собой как талисман. Но талисманом, приносившим ему счастье, была живая женщина. Портрет её заменить не мог.
До нас дошли слова подруги Жозефины, вдовы генерала Жюно Лоры д’Абрантес: «После этой смерти всех охватил страх. В жизни этой женщины постоянно присутствовал человек, ниспосланный небом и царствовавший над всем миром. В день, когда его могущество угасло, душа этой женщины угасла вслед за этим! В этом заключается глубокая тайна, которую можно понимать умом, но никогда не суждено раскрыть».
Наполеон скончался 6 мая 1821 года. Жозефина – 29 мая 1814 года. И вот ведь что поразительно: в их смертях – невероятное количество совпадений. Более чем странное поведение врачей – не самое из этих совпадений удивительное. Оба они умерли в мае. Оба – в пятьдесят один год. Только Жозефина – на семь лет раньше. Как будто судьба заранее отмерила им поровну жизни на этой земле…Мария Луиза. Императрица. Жена
Итак, через боль, через слёзы и сомнения брак с Жозефиной всё-таки расторгнут. Откладывать новую женитьбу, ради которой он и расстался со всё ещё любимой женщиной, не имеет смысла. Ему нужен наследник. Как можно скорее! Ему ведь уже сорок. Надо успеть вырастить сына. Так что при выборе невесты речь идёт не о чувствах – о способности будущей жены выполнить возлагаемую на неё миссию. Великая княжна Анна Павловна, сестра царя Александра, отпала сразу (даже если бы Романовы на этот раз не отказали): когда ещё она сможет родить?
Он знает, Мария Валевская – а её он любит, и она его боготворит – вот-вот родит. Лучшей жены не найти. Но он, великий ниспровергатель тронов, не в силах отказаться от традиции, по существу-то совершенно ему чуждой: монарх должен жениться только на особе королевской крови. Стремление во что бы то ни стало следовать этой традиции – очевидная слабость, не осознанная, быть может, и им самим неуверенность. Нельзя исключить и того, что он озабочен легитимностью власти своего будущего, ещё не рождённого сына, наследника престола.
Так или иначе, но он решает: его женой станет австрийская принцесса Мария Луиза. Почему? Габсбурги – королевский род уж наверняка легитимный. К тому же женщины этой семьи на редкость плодовиты: у Марии Луизы двенадцать братьев и сестёр, а в прошлом случались и рекорды: семнадцать и даже двадцать шесть детей. Это вселяло надежду: принцесса не окажется бесплодной.
Когда в 1810 году король побеждённой и беспомощной Австрии получил предложение от своего победителя и владыки, пожелавшего взять в жёны его восемнадцатилетнюю дочь, великую герцогиню Марию Луизу, он не мог себе позволить долгих раздумий, а уж тем более отказа. Он принес дочь в жертву ради обретения мира для своей страны. Он понимал: Марии Луизе страшно. Очень страшно. Франция с детства была для неё, как сказали бы сейчас, «империей зла». Она прекрасно знала о судьбе своей двоюродной бабушки Марии-Антуанетты, привыкла думать, что Наполеон – чудовище, враг её страны.
В детстве её любимым развлечением была игра в «Наполеона». Лука Гольдони, внимательнейшим образом изучивший архивные материалы, в том числе австрийские, рассказывает, что «Мария Луиза и её брат Франц Карл назвали Бонапартом деревянную куклу; давая выход всем своим страхам, тревогам и злости, которые вызывал у них этот враг-француз, они пинали её, обзывали обидными словами и даже поджигали». Эта, в общем-то, жестокая игра была единственным дозволенным принцессе отступлением от норм добропорядочного поведения. По словам Десмонда Сьюарда, историка серьёзного, опирающегося исключительно на документальные свидетельства, «Мария Луиза получила едва ли не монастырское воспитание под недремлющим оком суровых гувернанток. Ей никогда не позволялось оставаться наедине ни с одним мужчиной, за исключением отца, и для того, чтобы в её присутствии не прозвучало ни одного намёка на тайны секса, ей разрешалось иметь четвероногих питомцев только женского пола. Она ни разу не побывала в театре. Её единственными украшениями были коралловое ожерелье и несколько жемчужин. Единственно дозволенные ей забавы заключались в собачке, попугае, цветах и венских взбитых сливках».
Читая об этом, начинаешь понимать, почему Наполеон привязался к ней, даже полюбил. Он не знал таких женщин, не представлял, что такое невинность. Судя по воспоминаниям разных людей, именно невинность он ценил в своей молодой жене больше всего. Наверное, ему казалось, что невинность – гарантия верности. Как он ошибался…
Они увидели друг друга уже после того, как она официально стала его женой. Он не поехал в Вену ни для того, чтобы познакомиться с невестой, ни даже для участия в церемонии бракосочетания. Вместо себя он послал верного Бертье, передал с ним свадебный подарок – комплект украшений. Сейчас колье и серьги хранятся в Лувре, они были куплены за три миллиона семьсот тысяч долларов.
Подарок, надо сказать, впечатление произвёл. И на невесту, и на её августейших родственников. Одного из них, дядю невесты, эрцгерцога Карла, которого разбил никак не меньше, чем в десятке сражений, Наполеон попросил замещать себя во время торжественной церемонии (бывают просьбы, в которых хочешь не хочешь, а отказать невозможно).
Но это вовсе не значит, что он не хочет произвести впечатления на новую жену. Он просто выражает своё пренебрежение Габсбургам, а вовсе не ей.
Он выезжает ей навстречу, садится в её карету, целует. Она смущена, но, не задумываясь, находит слова, ставшие ключом к его сердцу: «Сир, ваш портрет вам не льстит». Случилось то, чего не ожидала ни она, ни её родственники: Наполеон ей понравился. Своим приближённым император потом не раз повторял: «Женитесь на немках, они ласковы, не испорчены и свежи, как розы».
Всё кажется таким безоблачным… Но вскоре он получает известие из Польши: пани Мария родила сына. Какое скрещение судеб… Этот мальчик (на этот раз он уверен абсолютно: его сын!) был зачат в Шёнбрунне, том самом замке, где выросла его молодая жена. Может быть, ему не следовало идти на поводу чуждых традиций, следовало жениться на Марии и растить сына? Он приглашает Валевскую в Париж. Но в это время жена объявляет о первых признаках беременности. Всё. С этого дня он – верный, добропорядочный муж.
Надежда польской красавицы вернуть любовь рухнула. Навсегда. Но он щедро одарил мать своего ребёнка, охотно играл с малышом (он вообще любил детей, не только своих), присвоил ему титул графа, назначил канцлера его опекуном. А для Марии Луизы он делал всё. Его покорили её искренность и простодушие. Он доверял ей совершенно и делился с ней своими планами, чего вообще-то предпочитал не делать никогда. К каким чудовищным последствиям это привело, мне ещё предстоит рассказать. После рождения сына император изменился настолько, что иногда даже пренебрегал государственными делами, чтобы побыть с семьёй. Мария Луиза была очарована. И – неподдельно счастлива. Она получила то, для чего была рождена: спокойную жизнь в кругу любящей семьи.
Роды у Марии Луизы были тяжёлые, сначала даже решили, что ребёнок родился мёртвым. Мадам де Монтескью (в недалёком будущем – любимая воспитательница мальчика, он будет называть её «мама Кью») начала растирать новорождённого, влила ему в рот несколько капель водки, завернула в тёплые пелёнки. Через семь минут он испустил первый крик. В комнату вошёл архиканцлер Жан Жак Режи де Камбасерес и в соответствии с протоколом объявил, что родился мальчик и имя ему дано Наполеон Франсуа Жозеф. «Перед вами король Рима!» – воскликнул Наполеон. Он был счастлив. Его преданный слуга рассказывал, что впервые увидел слёзы на глазах императора…