Победителей не судят

— Ничего страшного, главное — флот цел, и война с японцами совсем иначе пошла! А с интригами мы разберемся со временем, дай срок! Победы нужны, кровь из носа — и этот поход тоже успехом считаться будет. И мне на счет запишут. А там посмотрим!

Адмирал Алексеев прихлебнул чая из чашки, где коньяка на треть чашки плескалось — такой напиток был для него привычен, и бодрил изрядно. Стенки салона чуть дрожали — флагманский «Пересвет» шел экономическим ходом в двенадцать узлов, на котором расход угля был оптимальным. Хотя все относительно — броненосец, изначально предназначенный для действий на коммуникациях, снабдили столь «прожорливыми» котлами, что дальность хода оказалась гораздо меньше запланированной.

Так

построенный во Франции «Цесаревич» потреблял на стоянке за сутки 8 тонн угля, а «Пересвет» уже 26, втрое больше. Сейчас суточный пробег на 12 узлах обходился в 114 тонн, тогда как на «Цесаревиче» сжигали в топках всего в 76 тонн. Так что не зря в Порт-Артуре «пересветы» русские моряки в сердцах назвали «углепожирателями».

Но ничего страшного — до Шанхая его броненосцы дойдут спокойно, а там встретят вышедший из Камрани, что во французском Индокитае, отряд контр-адмирала Фелькерзама, что дошел до бухты благодаря германским угольщикам чрезвычайно быстро, всего за два месяца с одной неделей. Жаль Дмитрия Густавича, но от судьбы не уйдешь, как и предсказывал Фок — разбил его апоплексический удар. Адмирал передал командование капитану 1-го ранга Бэру, но уйти с эскадры на берег отказался, и сейчас плывет на «Алмазе». Эта яхта, небронированный крейсер 2-го ранга, весь переход использовалась как госпитальное судно, все же условия там намного комфортнее, чем на боевом корабле.

Вспомнив о генерале, Алексеев тут же закурил папиросу. Александра Викторовича ему сама судьба послала ангелом–спасителем. Видимо, в будущие времена совсем плохо стало, что в руководстве России решились пойти на эксперимент с изменением истории, «подселив» в чужое тело душу и разум столетнего генерала, что должен на свет появиться только через 16 лет, в отдаленном будущем — 1920 году.

Хорошо, что сей научный опыт завершился удачно — иначе такого позорного окончания войны с японцами Евгений Иванович просто не пережил бы, хотя Фок его уверил, что жизни ему отмерено еще чуть ли не десять лет. Опять — раз история уже начала изменяться, то и жизнь в ней иначе пойдет, ведь Фелькерзам должен умереть на переходе 10 мая, а вон какая с ним беда раньше времени случилась, видимо, сильно перенервничал, да тропическая жара еще не старого возрастом моряка окончательно сломала.

Евгений Иванович отпил чая из чашки, посмотрел в иллюминатор — заходящее за горизонт солнце играло бликами на толстом стекле. Прорыв из Дальнего прошел без стычки с неприятелем. Одна-единственная «собачка» при виде вышедших из Порт-Артура русских крейсеров, тут же бросилась наутек. За ней погнались быстроходные «Аскольд» и «Богатырь» — и отогнали далеко, чтобы японцы не заметили выхода в море четырех новых броненосцев в сопровождении старого крейсера «Рюрика», который мог легко держать в строю эскадренную скорость, и даже выдать на половину узла больше своих «коллег».

Алексеев хорошо запомнил долгие рассказы Фока, в которых тот поведал о русско-японской войне, как она проходила и чем закончилась. Хорошо, что сейчас даже близко нет подобных поражений, наоборот, впору радоваться — так бы и воевали дальше, вот только в Петербурге решили все переиначить, почувствовав запах возможной победы.

А раз так, то снискать лавры «победителя желтолицых макак» и подписывать унизительный мир для японцев должен великий князь Владимир Александрович. Еще бы, ведь он родной дядя государя-императора Николая Александровича, командующий гвардией и столичным военным округом. По политическому весу не сравнить с ним, пусть удачливым адмиралом. Ведь Алексеева на должность наместника ЕИВ поставили только потому, что он оказался причастным к императорской крови. Хотя являлся лишь незаконнорожденным отпрыском императора Александра Николаевича. В европейских странах таковых вежливо именовали бастардами. А в России без всяких экивоков прямо и открыто называли «ублюдками».

Как клеймо на всю жизнь!

— Ничего, все пошло совсем иначе, и кровавыми соплями сейчас японцы умываются, тут им не там!

Чуть слышно пробормотал Алексеев, крепко сжав кулаки. Фок, вернее, «вселившийся» в него генерал, оказался вовремя, и в том самом месте, где японцы впервые решились совершить высадку своей 2-й армии. Однако десант

под Бицзыво окончился для врага полной катастрофой — его начисто истребили, благо сам Фок знал чуть ли не по часам как он будет происходить. Правда, японцы вскоре опомнились и повторили высадку войск под Дагушанем — там им удалось временно закрепиться, благо генерал Куропаткин, уповая на свой «гениальный» план, решил поиграть с врагом в «поддавки». Хорошо, что удалось вовремя унять бывшего военного министра, жалко только, что тот уже оправился от ранения и снова находится при власти — начальником штаба у нового наместника.

— Наворочают они вдвоем дел, и таких, что кровью скоро умоемся. Один Куропаткин себя во всей красе показал в той истории, а вместе с великим князем они и не такое учудят, затейники! Дорвались бездарности до власти — ожидай поражения!

Алексеев затейливо выругался, употребив знаменитый «загиб Петра Великого», облегчил душу, выплеснув затейливой руганью накопившиеся обиды. И на секунду задумался, приняв решение прибегнуть к действенным методам, если они будут потребны в отчаянной ситуации, грозящей катастрофой. Действительно, прав Фок, когда случайно оборонил слова какого-то из политических деятелей его времени — «есть человек, есть проблема, а нет человека, нет и проблемы».

Все правильно — целой цепи поражений — Цзиньчжоу, Вафангоу, Ташичао, Ляоян, Шахе, Мукден — не случилось, особняком стоит лишь первое сражение на реке Ялу, где «восточный отряд» генерала Засулича был разбит под Тюренченом. Зато уже имеются победы, одержанные сибирскими корпусами, которыми фактически командовал Фок — Бицзыво, Далинский перевал, Бычихе, Дагушань, Ляохе и второе сражение у реки Ялу.

Именно эти сражения вселили в русских солдат, офицеров и, главное, генералов, уверенность в конечной победе над неприятелем. Еще бы — враг отброшен в Корею с огромными для него потерями, захвачены большие трофеи — пушки, винтовки, боеприпасы и пулеметы — последних пусть и немного, но их в армии жуткая нехватка, чуть больше сотни, с учетом переданных флотом, где «максимов» имелось три четверти от общего числа. Так что можно было надеяться на благополучный для России исход войны, если бы не произошла неожиданная смена командования и отрешение его от должности наместника. Появилось дурное предчувствие…

— Нет, флот я не отдам, — пробормотал Алексеев, впрочем, без особой уверенности. Будучи оторванным от столичной жизни с постоянными интригами, Евгений Иванович уже начал сомневаться в собственном положении. Да, его оставили на посту командующего морскими силами, и более того — сделали ответственным за оборону Ляодуна и Квантуна, Сахалина и Камчатки. И пока японский флот представляет действительно реальную опасность, снимать его с поста никто не станет, никто не захочет брать на себя ответственность. Но вот потом возможны всяческие коллизии — желающих таскать из пламени каштаны чужими руками в столице пруд-пруди, и первый кандидат сам генерал-адмирал Алексей Александрович, по прозвищу «семь пудов августейшего мяса»!

Алексеев выругался — он единственный знал, что в той истории война на море, как и на суше, уже была практически проиграна. Пять броненосцев в Порт-Артуре разоружены, а их экипажи отправлены на сухопутный фронт. «Рюрик» погиб в Ульсанском бою, «Новик» затоплен после схватки с «Цусимой» в Корсаковском посту на Сахалине. «Цесаревич» интернировался в Циндао после боя в Желтом море, после которого в Шанхай и Сайгон удрали также «Аскольд» и «Диана».

В декабре все было кончено — Порт-Артур пал после отчаянной полугодовой обороны, не получив от Маньчжурской армии Куропаткина никакой помощи. А потому поход 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского становился бесцельным — Порт-Артур в руках у японцев, прорыв во Владивосток через Корейский пролив превращался в форменное самоубийство. На месте царя лучше было придержать корабли, не доводить дело до решительного столкновения — потенциальная угроза в самом наличии флота сделала бы японцев на переговорах гораздо уступчивее. И поражение в войне не было бы столь позорным — гибелью большей части эскадры в бою и капитуляцией четырех броненосцев контр-адмирала Небогатова, что подняли на своих мачтах белые флаги.