Победителей не судят
Шрифт:
— Знаю, но теперь вроде все наладилось…
— После того как чинуш из администрации КВЖД к потолку подвешивали и на их глазах хунхузов «холостили», — теперь фыркнул Фок. — Очень доходчивая агитация, что честным быть лучше.
— И делали это, как я догадываюсь, наши русские офицеры, но «восточной» наружности, — Алексеев внимательно посмотрел на Фока, но тот только пожал плечами, причем равнодушно.
— Если одна власть бессильна разобраться с собственными ворами, то вторая может это делать, причем за «полосой отчуждения». Здесь можно не либеральничать, но в России порядок наводить нужно, и за казнокрадство карать безжалостно. Тут новый
— Да знаю я, сам начну чистить, и в первую очередь тех, кто под острым шпицем засел. Ведь они даже не скрываются, только барьеры цензовые и «старшинства» возвели для собственной безнаказанности, но я все это отменю, если поддержку получу.
— Получишь, раз кузеном тебя именовать стали, да и Георгий 1-го класса тому поспособствует немало — против такого ордена, причем заслуженного, никто из них и не пискнет. Ставь на места боевых офицеров, они тебя не подведут — только права им дай на очистку «авгиевых конюшен». И без всякой жалости к сединам — пусть в отставке на пенсии сидят, раз ума не нажили и подворовывать начали.
— Дай бог, доберусь до Петербурга — взвоют!
— А мне в столице уже не бывать — здесь дел во стократ больше, тут вообще с нуля возводить многое придется. Хорошо, что железная дорога есть, уголь и железную руду добывают, рабочих рук за Стеной уйма и все кушать хотят. Для армии японского вооружения за глаза хватит, русские офицеры и унтера для обучения имеются, как и знающие специалисты…
— Постой, все хотел у тебя спросить — ты почему не потребовал у маршала Ойямы сложить оружие в Фузане, а лишь перевести на Цусиму — остров ведь пока японский?!
— А зачем позорить без надобности — ведь «лицо» потеряют?! А так все под контролем — вооружение сложено, и если дипломаты договорятся о мире, то его японцы могут забрать обратно или передать нам. А так вроде уважение показал, которое ничего не стоит на самом деле — в исходе войны ведь никто не сомневается, даже самые упертые самураи, что мечтают погибнуть. А мне ведь с этими «соседями» рядом не только жить, но и подумать какой кусок «мяса» им позже кинуть в пасть.
— Ах вот ты о чем, — Алексеев покачал головой и негромко произнес. — Будут и тебе на погоны фельдмаршальские жезлы, раз о будущем думаешь…
Глава 44
— Такого варианта развития событий я абсолютно не ждал, — Фок растерянно посмотрел на генерал-адмирала, который тоже пребывал в задумчивости, даже свой привычный «чай» Евгений Иванович забыл пить — от кружки уже перестал идти легкий парок.
Двум деятелям с фельдмаршальскими жезлами на погонах было отчего закручиниться — к финишу пришла совсем не та «лошадка», на которую никто и не думал ставить, пребывая в здравом рассудке. Да что там — из всех кандидатур это была как раз та, которая не вызывала никаких симпатий. И совершенно не годилась для правления.
Ибо нет ничего хуже на свете, чем коллективное
— Страна может вспыхнуть в любую минуту, а они решили в бирюльки поиграть?! Мозги хоть есть?!
Генерал-адмирал взревел разъяренным медведем, и, схватив кружку, отпил глоток остывшего чая. Поморщился, хотел швырнуть драгоценный фарфор в стенку, но сдержался, поставил на стол. Зато взял бутылку коньяка и щедро наплескал в бокал, рука чуть дрожала и треть ароматной, пахнувшей яблоками жидкости, разлилась лужицей.
Выпив богатырским глотком мартель, Алексеев фыркнул как морж, выбравшийся на берег, и закурил папиросу.
— Был у нас орел двуглавый, а теперь дракон трехглавый, — хохотнул Фок, ехидно и зло. — С младенцем в зубах, которого в любую минуту могут схарчить… если сам не умрет. Причем все трое прекрасно понимают, что Алесей физически не сможет править, даже если доживет до совершеннолетнего возраста — зачем мучить ребенка?!
— А затем, что его уже приговорили — обязательно умрет, не взойдя на престол! Парень без опеки любящего отца долго не протянет! И заметь, они ведь Аликс отодвинули — а у той и без того с мозгами не все в порядке. Совсем двинулась рассудком, истеричка!
Алексеев выругался в несколько «загибов», от всей широты русской души, обманутой в своих сокровенных надеждах. Да оно и понятно — теперь о дальнейших перспективах можно было рассуждать чисто риторически, какого-либо внятного варианта не просматривалось.
— Ладно, чего только не случалось в русской истории — «семибоярщина» была, теперь «великокняжеский квартет», если с младенцем посчитать, — Фок закатил глаза к потолку, у него слов тоже не осталось — одни маты на язык просились.
— А вы друзья как не садитесь, все в музыканты не годитесь, — подвел черту словами знаменитого баснописца моряк. — Посмотрим, что у них выйдет, а то сами крушение монархии раньше срока организуют, с них станется — лучше бы Владимира Александровича на царство посадили!
— Он умрет через три года — перспектив от такого правителя нет. А деток ты его хорошо знаешь, дурные они, «отморозки»! Самый худший вариант из возможных! Но они избрали невозможное!
— Да, это зря Алексея в цари протащили — понятно, что за его спиной править будет намного легче. Просто побоялись на себя полную ответственность брать…
— Скорее не дали — Владимир Александрович своего желания надеть шапку Мономаха никогда не скрывал от нас, и не думаю, что в Петербурге он скромность проявлял перед другими «кланами». Вот к нему двух «сторожей» и приставили для присмотра.
— Вернее, родственным принципом руководствовались! Причем, он сам их подбирал, и в конечном итоге сделал первый шаг к престолу! Теперь только немного подождать, пока все утрясется!
— Ты так считаешь? Поясни!
Алексеев с интересом в глазах посмотрел на Фока, который придя к какому-то решению, снова обрел привычную для него безмятежность. И развалился в кресле, закурив папиросу. Стало ясно, что отгадка мучавшего их вопроса им найдена. По крайней мере, в это хотелось верить, так как Евгений Иванович достаточно изучил своего друга, совершившего за менее чем один год головокружительную карьеру, став фельдмаршалом в конце войны, когда в ее начале был всего генерал-майором. Да и монархом неожиданно воцарился, и большого государства — с населением в сорок миллионов, и территорией солидной, больше у Германии, Франции и Италии вместе взятых, пусть и без африканских колоний подсчитанных.