Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III
Шрифт:
– Насколько необычные? – спросила я.
– По-разному… Одни помнят все, другие частично, у третьих странные видения, то ли из прошлого, то ли из будущего, – тут Матвей улыбнулся, похлопал меня по руке. – Ваш сын тоже здесь.
– Ванька! – охнула я.
– Не шумите, вы привлечете внимание! – Матвей поднялся со скамейки. – Давайте прогуляемся по набережной! – Он глянул на часы, потом на окна интерната. – Рабочий день закончился, и я могу проводить вас домой.
– Я живу в старом городе… – начала я извиняющимся тоном.
– Знаю, –
– Тогда идем! – заторопилась я. – Чего же вы стоите!
– Да не спешите вы так! – рассмеялся Матвей. – Я, конечно, спортсмен, но не самоубийца и не экстремал! Сейчас покажу вам лазейку в ограде, и мы спокойно отсюда уйдем, не привлекая внимания общественности. Нам ведь не нужны проблемы с законом?
Он сделал несколько шагов и обернулся:
– Ну что, идете или нет?
Я бросила прощальный взгляд на окна интерната, за одним из которых томился мой сын, и вслед за Матвеем нырнула в кустарник.
Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.
– Издалека не разглядишь! – произнесла я восхищенно.
Матвей лукаво усмехнулся:
– Ну да: на это весь расчет!
Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.
– Сюда! – позвал Матвей и начал протискиваться между прутьями.
– Вот мы и на свободе! – Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.
– А дети тоже так умеют? – спросила я, одергивая майку.
– Какая разница? Им некуда бежать! Там, за оградой, все свои, им есть о чем поговорить. А здесь, снаружи, – блуд и амнезия.
– Сурово! – рассмеялась я. – А вы здесь, выходит, единственный праведник.
– Вот это действительно сурово! – Матвей покачал головой. – А главное, заслуженно!
– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом… сплошные самки и самцы… не ожидала встретить человека.
– А за это спасибо! – улыбнулся Матвей. – Я разделяю ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.
Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась:
– Велосипед! Я бросила его под деревом у входа в интернат.
– Сейчас доставлю! – коротко сказал Матвей и растворился за кустами.
На берегу было пусто, сиротливая чайка клевала песок, сквозь шум прибоя доносилось бренчанье гитары. Привычная картина обычного курорта. На секунду мне показалось, что я вернулась назад в свою прежнюю жизнь, что сейчас за спиной раздадутся шаги, и Ванька возьмет меня за руку, потащит в ближайший ларек за мороженым. Тут сердце сжалось и заныло, горло свело, дыханье сбилось, защипало глаза.
– А вот это вы зря! – Матвей схватил меня под локоть. – Здесь плачут только от боли. Будете привлекать к себе внимание и попадете под надзор. Вас тут же вычислят и заберут.
– Куда заберут?
– В отделение Раптор. Там изучают неформалов.
– Да бросьте вы! Меня давно расшифровали! – произнесла я сквозь слезы. – Я сама себя выдала в первый же день: заявила, что все помню, отказалась сотрудничать… даже Ваньку на цепь посадила. Вот только ничего не помогло – забрали Ваньку! – я снова всхлипнула.
– Никуда не годится! – Матвей достал платок. – Сейчас зайдем ко мне, вы успокоитесь и расскажете все по порядку.
– И не надейтесь, я к вам не пойду!
– Будет логично (для тех, кто за нами сейчас наблюдает), если я отведу вас к себе на квартиру – это во-первых, а во-вторых, вы должны мне все подробно рассказать, а в-третьих, вы будете слушаться, если хотите, чтобы я помог.
– За все приходится платить…
– Расплатитесь информацией, – сквозь зубы произнес Матвей. – Садитесь живо на багажник!
В квартире было тихо и темно. Матвей отдернул шторы, раздвинул стеклянные двери, и в комнату ворвался свежий бриз.
– Красиво! – улыбнулась я, выходя на балкон.
Волны лоснились в лучах заходящего солнца, гигантские тени деревьев чертили бульвар, их кроны покачивались на ветру, и казалось, что почва ушла из-под ног, я лечу над прибоем, словно вольная птица, сбросив беды свои и земные печали, грудь наполняет закатная свежесть, а голову – праздные мысли о чуде.
– Располагайтесь! – пригласил Матвей. – Я приготовлю вам кофе. Бьюсь об заклад, вы не ели с утра.
С этими словами он вышел на кухню, а я вернулась в комнату, присела на диван, принялась изучать обстановку. Добротный книжный шкаф, забитый медицинским хламом, журнальный столик без единого журнала, большое кожаное кресло у окна и платяной зеркальный шкаф. Не густо! Можно даже сказать, аскетично.
– Чем занимаетесь после работы? – крикнула я.
– Читаю учебники по медицине, – донеслось с кухни. – Хочу заделаться врачом.
– Зачем вам это нужно?
Матвей появился с подносом в руках:
– У нас тут один травматолог на весь сектор – сухая древняя старушка, уже забыла собственное имя…
– Я почему-то не удивлена.
– …а детям нужен врач, не маразматик. Вы уже догадались, что мы не боимся эпидемий – у нас закрытое учреждение, и никакие инфекции нам не страшны, а вот травмы случаются, и очень даже часто.
– Вы просто доктор Айболит!
– Не нужно колкостей! Вам не понять, что пережили наши дети, как им приходится здесь выживать!
И я прикусила язык. Действительно, зачем я так! Там за оградой страдает мой Ванька, а я тут сижу, упражняясь в сарказме, глумлюсь над единственным человеком, которой в состоянии помочь.