Победив, заточи нож
Шрифт:
Найдя Колена, я попросил его доложить обо мне графу. Войдя в кабинет, я застал графа сидящим в кресле, нахмуренным и недовольным.
– Чего тебе? – сердито буркнул он.
– Скажите, ваше сиятельство, а если у меня получится сделать так, что Розали де Круа сама захочет пойти в монастырь…
– Ты что-то придумал? – в его голосе сразу прорезался интерес. – Я слушаю.
– Господин граф, будет лучше, если я пока оставлю это в тайне.
Граф снова нахмурился и испытующе посмотрел на меня.
– Это что-то недостойное? – сейчас он не спрашивал, а жестко настаивал на прямом ответе.
– Как вы могли
– То есть урон чести девушки не будет нанесен? – голос графа несколько смягчился.
– Нет, ваше сиятельство. Пострадает только ее совесть.
– Это как понять? Впрочем… Ладно. Ничего не говори, – граф какое-то время молчал, думая о чем-то, потом продолжил: – М-м-м… Даже не знаю, на что решиться: согласиться или выгнать тебя прочь. Впрочем… попробуй.
После ужина я отозвал Барра в сторону. В отличие от других солдат, пусть и исполнительных, но более простоватых, Жак имел хитрый ум, если можно так выразиться.
– Есть работа. Деньгами не обижу.
– Что за работа? – насторожился солдат.
– Несложная, но опасная, при этом тебе придется дать обещание хранить тайну.
– Сколько заплатите? – сразу поинтересовался он.
– Десять су.
Солдат заколебался, но потом решился:
– Согласен.
– Тогда слушай. После вечерней молитвы, когда в замке все лягут спать, мы выждем какое-то время…
Окно было открыто. Белая материя, наподобие кисеи, слегка колеблется под легким ветерком. Ступая как как можно тише и осторожнее, я забрался по лестнице до нужного мне окна, после чего сгорбившись, замер, вслушиваясь в ночную тишину. Не услышав никаких признаков тревоги, надвинул на лицо маску, затем выпрямился и шагнул на следующую ступеньку. Из-за занавеси и слабого света свечей я практически ничего не видел, зато сразу услышал тихий голос Розали:
– Господи, спаси мою душу. Я грешна, господи, но я молю тебя, всевышний, простить мне мой грех. Я запуталась в своих помыслах, но мне хотелось сделать как лучше. Этим землям нужна крепкая, сильная хозяйка, а Рене был такой… Господи, что я говорю. Прости меня…
Я провел пальцем, затянутым в перчатку, по камню. Стоило раздаться шороху, как девичий голос замолк, а услышав шлепанье по полу легких ног, я тут же пригнулся как можно ниже, вжимая голову в плечи. Розали остановилась у окна. Только ее рука тронула занавеску, как я резко, словно пружина, выпрямился, откинул капюшон, а затем, по какому-то наитию, выбросил вперед руку, затянутую в перчатку, словно хотел схватить девушку. По какому-то случайному совпадению наши руки встретились через занавеску.
– Сестра моя, Розали, приди ко мне, – почти прошептал я.
Через полупрозрачную занавесь она сейчас видела висевшее в воздухе страшное лицо мертвеца, и несмотря на то, что лик призрака даже отдаленно не напоминал лица ее брата, ужас сковал ее сердце и разум.
«Демон! Из ада! За мной!» – не успели в ее голове вспыхнуть эти короткие и отрывистые мысли, как ее сознание, не выдержав постоянного давления напряжения последних дней, отключилось.
Это был самый опасный момент в моей операции. Если девица заорет прямо у окна, то меня ждут большие неприятности, и это еще мягко сказано, хотя
«Обморок? Мне фантастически повезло», – думал я, пока быстро перебирал голыми ногами по перекладинам, спускаясь вниз.
Еще спускаясь вниз, я снял, после чего спрятал под плащом маску, а оказавшись на земле, замер на какие-то мгновения, просеивая сквозь себя звуки и шорохи окружающего меня пространства. Стояла обычная тишина спящего замка, за исключением кухни, там горел тусклый свет и раздавался еле слышный шум. Во дворе горели редкие факелы, да тусклый лунный свет отражался на доспехах часовых, стоявших на крепостных стенах. Быстро натянул сапоги на ноги. Барр смотрел на меня, ничего не понимая. Залез человек по лестнице, постоял пять минут, а затем взял и спустился. Вот зачем? Он не видел маски и уж тем более не слышал моего шепота у окна.
– Чего рот разинул? Давай убирать лестницу, – тихо приказал я солдату.
Барр кивнул, после чего мы со всеми предосторожностями вернули лестницу на место и осторожно, стараясь не привлекать внимания, направились в мою комнатку, где я достал припасенный кувшин вина, который мы с солдатом, по-братски, распили. Пили молча. Барр бросал изредка на меня взгляды, полные любопытства, а я думал, что сейчас происходит в господских покоях, если, конечно, девушка очнулась. Когда солдат разлил остатки вина, и мы выпили, я достал кошелек и положил перед ним.
– Твое.
– Спасибо, господин, – а в следующее мгновение кошелек исчез у него за пазухой.
– Жак, если ты скажешь кому-то хоть слово – ты труп, – и я провел кончиками пальцев по горлу. – Меньше говоришь – дольше живешь. Помни об этом.
– Клянусь святым Антонием, моим покровителем, я буду нем, как рыба.
– Ложись спать.
Барр улегся у меня в комнате и быстро захрапел, а я вышел во двор и с удовлетворением увидел, как в окнах хозяйских покоев мечутся тени и мелькает свет. Вернувшись к себе, я лег и сразу провалился в глубокий, без сновидений и кошмаров, сон. Разбудил меня Барр.
– Его сиятельство хочет вас видеть, господин.
Вырванный рывком из сна, я приподнялся, помотал головой, прогоняя остатки дремотного состояния, потом сел на топчане.
– Прямо сейчас? – недовольно спросил я его.
– Да. Его слуга только что ушел.
– Колокола били?
– Да. Так я пойду? – Барр вопросительно посмотрел на меня.
– Иди.
Солдат ушел, а я, уже окончательно проснувшись, вскочил и стал быстро одеваться. То, что меня разбудил Барр, а не замковая стража, конечно, успокаивало, но при этом я все равно не мог избавиться от некоторого напряжения, впрочем, как и от любопытства. У входа меня встретил слуга и сразу провел в комнату к графу. Де Ла Валь стоял у открытого окна и смотрел на замковый двор. Он сначала закрыл окно, а потом повернулся ко мне. Я низко поклонился, потом выпрямился, пытаясь прочитать по его лицу, что меня ожидает, но граф сумел спрятать свои эмоции за каменной маской.