Победившие смерть
Шрифт:
— Гут! Зер гут!
И лишь когда немцы покинули здание гебитскомиссариата, .Остапюк с облегчением вздохнула.
— А я, признаться, думала, разразится беда. Но бог миловал.
Соскочив с подоконника, Громов опять изъял серую папку, сел в кресло гебитса и переписал фамилии «подозрительных». Вся операция заняла несколько минут, но какого напряжения она стоила подпольщикам!
Теперь Громову предстояло так же незаметно отсюда выбраться. Остапюк подобрала ключ к комнате, окна которой выходили на тыльную сторону. Там не
Остапюк закрыла окно, поставила на место ведро с тряпкой и вышла на улицу. Часовые знали уборщицу и не обратили на нее никакого внимания.
Листовки подпольщиков делали свое дело. По городу распространился слух: «Красная Армия наступает, гитлеровцы терпят поражение одно за другим...»
Разгневанные гестаповцы устроили ночную проверку документов по всему городу.
...Ночь стояла безлунная, глухая. Виктор и Вячеслав Васильевич еще не спали. Они разбирали копию списка, снятую Громовым у Линдера. Утром список нужно было передать подпольному обкому и предупредить товарищей по борьбе. Неожиданно в дверь громко постучали. Виктор спрятал исписанный листок в карман, а Вячеслав Васильевич пошел к двери.
— Кто?
— Открывай!
В квартиру ворвались четверо гестаповцев. Автоматами оттолкнув хозяев квартиры в угол, потребовали документы. Вячеслав Васильевич и Виктор подали «аусвайсы» и «мельдкарты».
— Кто еще здесь проживает?
— Моя жена и ее мать, — ответил Вячеслав Василье-иич.
Виктор очень волновался. Ведь у него в кармане лежал еще список новых явочных квартир. Больше всего он боялся личного обыска. Что же делать? И рискнул: незаметно вынул из кармана листки и бросил на пол, намере-иаягь затолкнуть под диван. Гестаповцы осматривали киартиру. Бумажки заметил старший офицер. Он подо-iikmi ближе и... ногой подтолкнул их под диван.
Виктор стоял ни живой ни мертвый. Поступок геста-ионского офицера ошеломил его. Он не знал, что делать, допприться случаю или, пока еще не поздно, схватить IIисток и проглотить его. Но в это время другой гестапо-иг ц начал выворачивать его карманы...
Ничего подозрительного фашисты в доме не нашли, документы оказались в порядке, и ночные визитеры удалились. Долго братья не могли уснуть. Их мучила загадка: кто же в действительности тот офицер, который своим необъяснимым поступком спас от разгрома подпольную группу?
Лишь вечером, когда Виктор встретился с Савельевой и поведал о ночном происшествии, все выяснилось. Паша догадалась: то был гестаповский переводчик Герберт, о котором она рассказывала раньше.
— Так вот он какой, переводчик! — воскликнул Виктор.
Воздержался от восторгов лишь Вячеслав Васильевич.
Он не доверял ни одному гестаповцу, тем более офицеру. И в то же время никак не мог объяснить поступок ночного гостя.
— Странно, — только и произнес он после всего случившегося.
Марийка
Когда она впервые пришла в гостиницу убирать комнаты, офицеры открыто ею восторгались.
— Какая чудесная кошечка! — заметил один.
— Не думай, что она такая же ласковая, как и красивая. Посмотри в ее глаза, — сказал другой. — В них недобрый блеск.
А долговязый, с белесыми бровями лейтенант бесцеремонно похлопал ее по плечу:
— Ты будешь фу-фу пиль? Гут, гут! А как зофут! Мэри? О-о! Зер гут, Мэри! Вечер коммен бай-бай? Кара-шо? Ха-ха-ха...
Белобрысый с каждым днем стал приставать все настойчивей. А однажды пришел, когда она уже кончала уборку, и, заперев комнату, подбежал к ней. Марийка вскочила на стол, за которым было открытое окно. С презрением и гневом глядя на насильника, она готова была выпрыгнуть в окно, выходившее на улицу.
Зачем такой злой? Фи! — развел руками немец, не решаясь гнать ее дальше. — Я сказаль, ти делайт. Как по-русски, выполняйт! Битте, пожялоста!
В комнату постучали. Лейтенант трусливо махнул, чтоб спускалась со стола, и открыл дверь. Вошли другие офицеры и начали прихорашиваться. Все были возбуждены. Говорили обрывками фраз, на полутонах. Марийка, знавшая немецкий язык, поняла только одно: ждут прихода полковника. Вытирая пол за шкафом, она украдкой посмотрела на суетившихся офицеров и злорадно подумала: «Забегали, как мыши перед . котом!»
Четкими быстрыми шагами вошел в комнату полковник. Все поднялись и, вытянувшись в струнку, крикнули «Хайль!».
— В двенадцать ноль пять всем офицерам быть в штабе на совещании, — отчеканил полковник. — Мы встречаем высокого гостя. Это обстоятельство обязывает... полковник не договорил. Заметив уборщицу, безучастно продолжавшую свое дело, раздраженно крикнул по-немецки: — Вон отсюда!
Марийка будто бы не понимала, что обращаются к ней и, засунув руку с тряпкой под шкаф, старательно протирала пол.
Долговязый обратился к полковнику с просьбой перевести его требование на русский язык. И крикнул Марийке, чтобы удалилась.
Схватив ведро с водой и тряпку, Марийка поспешно вышла, жалея, что не услышала всего разговора.
Однако и то, что успела услышать, взбудоражило ее.
«Ждут важного гостя! Вот знали бы те, которые расклеивают по городу листовки да убивают этих проклятых... — думала Марийка. — Но где они, как их найдешь? В целом городе нет у нее теперь ни друзей, ни родных».
Самыми близкими были Измайловы. Марийка познакомилась с ними в первые же дни своего приезда в Луцк за два месяца до войны. Она работала воспитательницей в детском саду, куда жена адвоката Измайлова водила кудрявенького Игорька.