Побег из Атахэйла

Якжина Вероника

Папа говорил, что согласно старым поверьям, звёзды – это души умерших. А согласно науке Старого мира, это яркие светила, находящиеся так далеко, что и вообразить трудно. За миллионы, миллионы лет пути. Некоторые из них уже погибли, но их свет по-прежнему виден нам, потому что всё еще летит, преодолевая бесконечные расстояния. Я не знала, какая версия мне нравилась больше. В каком-то смысле у них было что-то общее.

Как всегда, мысли о звёздах расстроили меня хуже некуда. Настроение и без того было паршивым. Я села, яростно смахивая слёзы, и уставилась в темноту, за горизонт, соединивший,

будто ниткой в одно полотно небо и океан. Когда приходила сюда, всегда старалась рассмотреть свет других островов. Хотя понимала, что они слишком далеко, чтобы увидеть. Иногда мне всё же казалось, что где-то там виднеется ореол залитого светом Большого острова. Я не знала, где именно он располагается, как далеко, и что там творится. Но была уверена, что там светло и днём, и ночью.

Зашелестела высокая трава, послышалось тяжёлое дыхание, и на вершине появился Айко с большим одеялом. Я с огорчением вздохнула. Мне всё ещё хотелось побыть одной.

– Что ты тут делаешь?

– Твоя мама попросила проверить, все ли у тебя хорошо?

Луна освещала его лицо с высокими скулами, хищным носом и волевым взглядом. Его чёрные глаза блестели в темноте, соревнуясь с самой ночью. Айко набросил одеяло мне на плечи, сел рядом и вовлёк в свои объятия. Стало теплее, я и не догадывалась, что так сильно продрогла. Однако почему-то в мыслях снова всплыло лицо Солда.

– Чего ты так цепляешься к Эджайде? Ну не уважает себя, ну и чёрт с ней. Её проблемы. Зачем тебе опускаться до её уровня?

– Из-за неё нас всех равняют под одну меру. Раз две девушки с острова так легко продаются, значит, все островитянки такие. Не хочу, чтобы меня считали такой же.

– Кто считал? Какая разница, что там думают те, кто зовёт себя нашими хозяевами?

– Солд думает, что я тоже могла бы этим заниматься.

Айко напрягся, крепче прижал меня к себе.

– Так это из-за него?

– Что из-за него? – я снова начинала злиться.

– Из-за него ты сорвалась на Эдж?

Я промолчала.

– Забудь о нём, Эйли. Вспомни лучше обо мне.

Мы долго целовались. Я изо всех сил пыталась забыться в объятиях Айко и не думать о Солде. Но чем сильнее распалялся мой жених, желая наконец зайти дальше поцелуев и поглаживаний, тем сильнее мне хотелось снова оказаться в машине, проезжающей апельсиновую рощу и смотреть на командира, наслаждающегося освежающим ветром.

Я вынырнула из этих мыслей, когда руки Айко потащили вниз мои шорты. Его жадное дыхание касалось кожи на моём бедре. Я взвизгнула и изо всех сил пнула парня, не разбираясь, куда придётся удар. Он вскрикнул от боли и схватился за лицо, а я бросилась вниз.

– Эйли, ты чего!

В голосе Айко звучала обида и непонимание. Я и сама не понимала, почему веду себя, как бешеная.

Я брела вдоль пляжа на свет догорающих костров. Большая часть людей после ужина расходилась по палаткам и бунгало, тихо переговариваясь между собой и в спокойной обстановке обсуждая новости.

Я не хотела пока идти к себе. Села на скамью у слабеющего огня. Пошевелила угли, переливающиеся красным и белым. Взметнулся небольшой сноп искр. Тут же растаял.

Самые нежные в мире руки погладили меня по голове. Затем распустили косу

и принялись аккуратно прочесывать прядь за прядью красивой старой расчёской, принадлежавшей ещё моей прабабушке.

В блаженстве я прикрыла глаза.

– И в кого ты у меня такая задира… – ласково вздохнула мама.

Я невесело усмехнулась.

– Ты мне скажи.

– Явно в папу. В молодости он тоже всегда яростно боролся за правду.

– А теперь?

– А теперь он понимает, что правда у каждого своя.

– По-моему, правда может быть лишь одна. На то она и правда.

– Эйли. Всё зависит от того места, с которого ты смотришь. Помнишь свою пирамидку?

– Конечно.

Речь шла о деревянной игрушке, которую папа сделал, когда я была совсем маленькой. На каждой грани были разные рисунки.

– Если ты посмотришь на неё сбоку, что увидишь?

– Треугольник. С какой-то картинкой.

– А если посмотришь снизу?

– Квадрат. Мам, не понимаю…

– А теперь представь, что вокруг пирамидки стоят четыре человека, и пятый смотрит снизу. Если их спросят – что они видят? Все начнут спорить, ведь каждый видит разное. И кто при этом будет прав? – Я промолчала, и мама ответила за меня, – все будут правы. Так и здесь. Эджайда смотрит на это с одной стороны. А ты – с другой. Тебя никто не заставляет заниматься тем же. Но и ты не навязывай другим, что делать с собственным телом и какие решения принимать.

– Знаешь. С какой бы стороны люди ни смотрели, все они видят пирамидку. Остальное – мелочи.

Мама вздохнула и встала. Я посмотрела на неё снизу вверх. От неё мне достались длинные тёмно-каштановые волосы, смуглая кожа и упрямый курносый нос. Мама поцеловала меня в макушку, запустила руку в карман своей кофты, достала оттуда кулёк и сунула его мне.

– Перекуси и иди спать.

Мама ушла, а я развернула большой лист, в котором обнаружился арахис. Я улыбнулась океану и с теплом посмотрела маме вслед.

Поселение понемногу затихало. Дети давно спали, старики тоже. Лишь немногие ещё бродили или тихо переговаривались. Девушки с кухни заканчивали уборку.

Айко опустился на песок рядом со мной и заглянул в глаза.

– Я не хотел тебя обидеть. – Он тяжело вздохнул, когда я промолчала. – Эйли… что происходит? Ты сегодня будто с цепи сорвалась.

Я вздохнула.

– Просто не дави на меня, ладно?

Поцеловав Айко в щеку, я встала и ушла к себе в палатку. Долго лежала, ловя беспорядочные мысли, которые тут же ускользали. День выдался каким-то необычным. И, хоть всем остальным это не нравилось, мне пришелся по вкусу ветер перемен. Почему-то я была уверена, что именно его принес с собой Солд на наш остров.

Глава 2

С утра отец собрал группу и уехал на виноградники. Я распределила людей. Кто-то отправился перегонять отару на другой луг, кто-то остался перерабатывать переспелые апельсины, остальные во главе со мной продолжили сбор урожая. Я недовольно осмотрела ветви ближайших деревьев. Плоды созревали слишком быстро, нужно было ускориться.

– Предлагаю сегодня работать без обеда. Давайте постараемся закончить к ночи. Завтра это будут не апельсины, а чёрт знает что.