Побег из Атахэйла
Шрифт:
Мы обошли фабрику и остановились у навеса, под которым стоял автомобиль-внедорожник без крыши и дверей, зато с прицепом. Топливо нам привозили раз в месяц, и мы старались использовать его экономно. Однако остров всё же был достаточно длинным, чтобы ходить пешком на ту сторону, где размещались виноградники. Если топливо заканчивалось раньше, то работники плантации оставались ночевать среди лозы по несколько дней.
– Много топлива расходуете?
– Кейн говорил, что мало. Нам не с чем сравнивать. Мы стараемся экономить. Раньше у нас были лошади. Но одна сломала ногу, когда испугалась
Я села за руль, Солд – рядом. Он отправил охрану на катер, отчего мне стало не по себе. С ребятами я общалась не очень много, но поверхностно была знакома, с ними никогда не возникало проблем. А теперь я оставалась один на один с этим гадом.
– Будет трясти, – предупредила я.
Наш остров был длинным и узким. Песчаный пляж был лишь с одной стороны. Другие края обрывались крутыми скалами или рифами. Дорога пронизывала остров посередине и соединяла важные для нас территории.
Спустя полчаса езды показались апельсиновые деревья, пестрящие спелыми плодами.
– Остановимся? Или просто проедем насквозь?
– Поезжай медленнее.
Я кивнула и сбросила скорость. Папа говорил, что вожу я неважно, но, в отличие от безбашенного Карлоса, ни разу не врезалась в дерево.
– Как часто собираете урожай?
– Почти каждые два месяца. В сравнении с прежними временами, это очень часто. Раньше апельсины плодоносили не больше пары раз в год. Мы постоянно следим за состоянием листвы, корней, почвы. Удобряем раз в полгода, потому что деревья высасывают много полезных веществ. Обрабатываем от паразитов, откуда они берутся, непонятно. Урожай нужно собирать почти сразу, как кожура станет зелёной. Они очень быстро переспевают и начинают бродить прямо на деревьях. Благодаря спиртам и эфирам в кожуре можно делать алкоголь, и вашим даже нравится. Но мы всё же стараемся собирать плоды свежими. В этот раз чуть не успели, подпортились бока. В таком случае мы их чистим и срезаем плохую часть, а свежее отправляем. Или делаем сок, если есть тара. Сок ваши тоже любят.
Я глянула на Солда и замолчала. Он прикрыл глаза и чуть приподнял блестящее от пота лицо навстречу освежающему ветру. Воздух полнился сладким ароматом спелых фруктов, впитавших сочное солнце и теплую заботу. В тени рощи было даже чуть прохладно. Недаром люди любили работать здесь. Даже мне, в коротких джинсовых шортах и майке было жарко на солнце. Что говорить об охране, упакованной в плотную чёрную ткань. Кейн часто жаловался, что в форме они буквально зажариваются живьём.
– Продолжай, я слушаю, – чуть лениво сказал командир, не открывая глаз.
– Думала, ты спишь.
– Я на службе. – Это всё объясняло. Такая заноза в заднице не могла спать на службе. – Ну и жара у вас здесь.
– А у вас – нет?
Мой вопрос остался без ответа.
Рабочие отрывались от своих дел, чтобы посмотреть, кто и зачем в это время пользуется машиной. Их недоумение быстро сменялось испугом. Они смотрели нам вслед, я ощущала, как росло количество вопросов, на которые предстояло ответить вечером.
Я понимала, почему они боялись. Хоть Кейн был к нам добр, но всё же мы по сути были рабами, а его работой было следить за тем, чтобы мы слушались и не ленились.
Само по себе новое лицо, особенно в центре острова означало перемены. Мы долгие годы жили здесь по установленному графику, чёткому режиму, а самыми грандиозными переменами для нас были бамбуковые бунгало вместо палаток. Сказать честно, что-то новое нас пугало. Особенно, если говорить о Солде. Он был жесток и явно любил пользоваться своей властью. Это не красило его, но ему было на это плевать. Он наслаждался эффектом, производимым на островитян. Поэтому было сложно представить, что наша жизнь изменится к лучшему с его появлением. Было бы большой удачей, если бы всё хотя бы просто осталось на своих местах.
Апельсиновые рощи остались позади вместе с приятной тенью. Показались пастбища с сочной зелёной травой, залитые солнцем.
– Вон отара, – показала я Солду, который в течение последних десяти минут не переставал таращиться на меня. – Около пятисот голов. Травка им на пользу, к счастью, тоже возобновляется очень быстро. Когда приходит время, состригаем шерсть, вычёсываем и отправляем на Большой остров. Нам разрешено немного оставлять для себя.
– Мясо?
– Как правило, забиваем старых. Или раненых. Бараны иногда дерутся за первенство. Бывает, что кому-нибудь проламывают череп. Чтобы не пропал, съедаем его.
– Дикари.
Солд сказал это с удовольствием. Будто слово нравилось ему на вкус. И посмотрел на меня так, будто готов был наброситься и сожрать.
Я благоразумно промолчала, хотя так и подмывало огрызнуться. Однако моё молчание не устроило его.
– А чем именно занимаешься ты?
– Всем понемногу. Распределяю работы. В течение дня помогаю там, где важнее. Вчера собирала апельсины. Сегодня чистила их.
– Почему ты с такой внешностью пашешь на полях?
– А у меня что, есть выбор?
– Вообще-то есть. – Он улыбнулся самой гадкой из всех улыбок, что мне доводилось видеть.
Я ощетинилась и прорычала, сдерживаясь изо всех сил:
– Я не шлюха, ясно!
Солд продолжал скалиться.
– Какие мы нежные. Могла бы получать и удовольствие, и что-то полезное как плату. Я знаю, у вас здесь есть те, кто этим не брезгует.
– Есть. Лия и Эджайда. И мы их за это не слишком любим.
– Просто завидуете.
– Думай, что хочешь.
– Я могу не просто думать. Я могу делать, что хочу.
С этими словами он по-хозяйски положил свою ладонь мне на бедро. Его прикосновение обожгло. Я не заметила, когда он успел снять перчатку.
– Не можешь. Без моего согласия не смеешь меня лапать. – Я сбросила его руку.
Солд весело расхохотался. Это было настолько искренне, что на секунду командир показался даже симпатичным. Из уголков глаз по щекам разбежались обаятельные лучи морщин, какие бывают только у добрых людей. Они не вязались с тем представлением, что успело сложиться у меня об этом человеке. Однако даже смеялся он, не разжимая зубов. И ещё был редкостным козлом.