Побег к смерти
Шрифт:
— Конечно, плохо.
— Успокойтесь. Только держитесь подальше от опасности теперь, когда мы собираемся поехать в Новый Орлеан.
— Да, пожалуй, надо поостеречься. Заказали билет на самолет?
— Я как раз только что говорила по телефону перед тем, как вы пришли. Сначала я никак не могла дозвониться. Все занято, занято. Но теперь все о'кей. Я и ваш маршрут изменила. Сказала, что вы сделаете остановку в Новом Орлеане.
Она все предусмотрела. И потому, что был один миллионный шанс, что я могу услышать, как она разговаривала по телефону, она заранее
— Отлично, — сказал я. — Как насчет того, чтобы выпить?
Она покачала головой.
— Лучше я пойду. Уже поздно. А мы так рано уезжаем завтра. Еще надо уложить вещи.
Она знала, где находится Холлидей. Вероятно, у них назначено свидание. Вот почему она уходит. Я подумал: а не проследить ли мне за ней? Но как? У нее машина. В такой поздний час вряд ли найдешь такси на тихой безлюдной калле Лондрс. Пока я проищу такси, ее и след простынет.
Тогда что же делать? Постараться задержать ее здесь на всю ночь? Конечно, можно было бы разыграть любовную сцену, но, пожалуй, это не пойдет. Совершенно очевидно, раз она едет в Новый Орлеан, ей надо уложить чемодан. Я тоже еще не подготовил чемодан. Если я сейчас, не собрав вещи, пойду к ней, чтобы провести у нее ночь, это может показаться ей подозрительным.
Пожалуй, мне придется ее отпустить. Это единственное, что я могу сделать. Интересно, что они теперь задумали с Холлидеем? Попытаются не пустить меня в Новый Орлеан? Не думаю. Потому что, насколько я могу судить из ее разговора по телефону, в ее планы безусловно входит моя поездка в Новый Орлеан. Вероятно, она будет сопровождать меня в качестве тюремной охраны. Я был почти уверен, что Холлидей тоже окажется в Новом Орлеане. Если только есть ночной самолет, он непременно полетит на нем.
Но поездка в Новый Орлеан не означает ликвидацию опасности. Наоборот, я снова попаду в самое пекло.
— Вы уверены, что не хотите выпить стаканчик на сон грядущий? — спросил я.
— Конечно, уверена. Я пойду. — Огромные глаза наблюдали за мной. — Сегодня, когда я уйду, вы будете скучать обо мне?
— Вы знаете, что буду.
— Я была такая хорошая сегодня. Нет?
— Nonpareil.
Она прикусила губу.
— А что такое nonpareil?
Этот трюк с «а что такое?…» был самой очаровательной ее выдумкой. Я понимал теперь, что это просто было разыгрывание тщательно продуманной роли.
— Отлично, — объяснил я, якобы принимая всерьез ее вопрос.
— О, Питер, я так рада. Конечно, глупо быть счастливой, потому что женатый человек будет по тебе скучать. Я знаю. Но это правда.
Она обняла меня и прильнула губами к моим губам. Поцелуй был горячий, убедительный. И перед моими глазами проплывала полная панорама ее обманов: сцена любовного обольщения, постепенное завоевание доверия, острожные наводящие вопросы, преследующие цель — вытянуть из меня по кусочку все, что я знаю. Мне хотелось повернуть ее и дать ей хороший пинок под зад. Вместо этого я поцеловал ее в ответ, потом перевел губы на ее щеки, на глаза.
Послышался легкий,
— Нет, Питер, я должна идти.
Она взяла меня за руку и повела к двери. Дойдя до двери, она небрежным тоном, как будто только что об этом вспомнила, сказала:
— Ах, да, револьвер. Я заберу его. Хорошо?
Она впервые так явно выдала себя.
Я улыбнулся.
— Нет, револьвер останется у меня.
Очевидно, она поняла, что допустила ошибку, потому что моментально согласилась со мной.
— Да, да, так гораздо лучше. Конечно. Ну… — Она нежно ласкала мое ухо. — Спокойной ночи, Питер. Встретимся в аэропорту завтра утром в шесть тридцать.
— Спокойной ночи, Вера.
— Спокойной ночи. И не беспокойтесь, и гоните прочь всякие жуткие мысли о Лене. Обещаете?
— Обещаю.
Она ушла. Я закрыл за ней дверь. На двери была цепочка. Раньше я никогда не пользовался ею. Теперь я наложил ее.
Я поспешил к окну. Вот она выбежала из подъезда, прыгнула в машину и уехала.
Я пошел на кухню что-нибудь выпить. Теперь, когда я остался один, во мне с новой силой вспыхнула злоба. Когда я наливал ром, руки мои дрожали. Я взял с собой стакан в гостиную. Мне ведь надо еще уложиться. Правда, у меня не так уж много вещей, только то, что я брал в Юкатан, да еще один большой чемодан. Большую часть вещей я отослал с Айрис.
Я опустился на кушетку и постарался придумать наилучший выход из создавшейся ситуации. До событий последнего часа мой визит к мистеру Бранду представлялся мне ничем иным, как простой формальностью. А теперь приобретал исключительную важность. Мне необходимо повидаться с ним и предупредить его до того, как там появится Холлидей.
И медленно, по мере того, как вино согревало меня, я приходил к убеждению, что Вера опять может сыграть роль моей помощницы. Она повезет меня в Новый Орлеан в качестве своего узника. Но я, в свою очередь, смогу использовать ее в качестве заложника. Все это дело превратилось в фантастическую игру в кошки-мышки.
И моя задача сделать из Веры мышку.
Я уложил свои веши, побрился, чтобы у меня завтра утром было больше свободного времени. Потом освободил шкафчик, висящий в ванной комнате, и уложил все в юкатанский габардиновый саквояж. У агента по найму домов есть ключ от моей квартиры. Нет необходимости заносить свой портье. Я положил его в конверт, который оставил на столе в холле.
Было еще не поздно, всего одиннадцать часов. Но мне завтра рано вставать. Пожалуй, лучше лечь отдохнуть. Я разделся, поставил будильник на пять пятнадцать и забрался в постель.
Стоявшая напротив кровать Айрис была сейчас какая-то унылая и холодная. Айрис, Нью-Йорк казались мне сейчас такими далекими…
«И гоните прочь всякие жуткие мысли о Лене».
Так сказала Вера. Она сказала это перед тем, как пойти к убийце Лены. Я раздавил окурок в пепельнице. С каким удовольствием я раздавил бы его о Верино лицо!