Побег куманики

Элтанг Лена

я вернулся на пляж, выкупался, отхлебнул нагревшейся в багажнике колы, доел последние крекеры и поджег свой дом

Джоан Фелис Жорди

То: [e-mail], for NN ( account XXXXXXXXXXXX )

From: [e-mail]

Вы не ответили мне на двадцать два письма, но я уже привыкаю к этой односторонней связи, к тому же в клинике мне показали оплаченный вами счет за прошлый месяц с пристегнутой к нему историей болезни М. из вильнюсской психоневрологической больницы — значит, вы на месте и читаете мои письма, просто не хотите разговаривать.

Что ж, estбbien, тогда я не стану писать вам длинное письмо на суровом пергаменте, а напишу электронную записку наскоро. Итак, Мозес был у меня в гостях, и мы провели вечер в разговорах о его мальтийском друге Бэбэ — который, судя по всему, девушка, переодетая мальчиком, чтобы казаться еще женственнее. У Бэбэ есть друг Уле, но его Мозес любит меньше, он, мол, похож на дагерротип, из тех, что продаются на блошиных рынках… они еще бывают перехвачены аптечной резинкой и лежат в корзине пачками, старики отдельно, дамы отдельно, и младенцы еще — розово-черные, страшноватые.

На кого же похож друг этого Бэбэ, спросила я, — на старика или на младенца?

О, этот тип похож на Dagger, сказал ваш брат. На обоюдоострый кинжал.

Доктор Лоренцо прислал мне очередное письмо — теперь он предпочитает общаться со мной таким образом, — где четырнадцать раз употребил слово конфабуляции.

Расшифрую, чтобы сэкономить ваше время. Это ложные воспоминания, в которых факты, бывшие в действительности, но перенесенные в иное, чаще всего ближайшее, время, сочетаются с абсолютно вымышленными событиями.

Ясно, теперь мы лечим мальчика от воспоминаний. Осталось найти шерстяной кончик, дернуть за него и распустить его ложную память, будто старый свитер. И в чем он тогда станет ходить?

Его memoria — это его свобода.

Есть такие люди, которых попросишь отправить письмо — или, скажем, купить птичий корм, — а они протаскают все в кармане и вернут вам вечером в табачных крошках или просто разведут руками — забыл! Это делает их объектом насмешек и даже презрения. Но это делает их свободными. Их никогда ни о чем не просят.

Половина австралийских мужчин ведет себя точно так же! Именно поэтому я живу в Испании.

Ф.

МОРАС

август, 5

теперь у нас август, и в больнице начался ремонт двое молчаливых парней, оба с сомнительным загаром — до ключиц черно, а ниже бледная пупырчатая кожа, — пришли в мою палату, застелили блестящей пленкой мебель и ковер, поставили посреди комнаты пластиковое ведерко и за день выкрасили стены и потолок в мутно-бежевый, отчаянный цвет

слоновая кость, сказал один из них, уходя, и показал мне колечко из сомкнутых пальцев, ума не приложу, что он имел в виду

здесь вообще все говорят странное

мой доктор — стажер из аргентинского госпиталя святой жозефы — просит звать его по имени — лоренцо — и утверждает, что он португалец, а черная, мясистая сестра дора просит звать ее сестра винтер и обижается, когда я смеюсь

сестра дора лучше всех сестер, которых я знал, — она не смотрит в рот и не ждет, пока проглотишь

оставив таблетки на розовом пластмассовом подносике, она отворачивается к окну и смотрит на море

вам повезло, говорит она, выкатывая глаза с желтоватыми склерами, за вас платят ужа-а-асные деньги

думаю, что она врет, но это все равно

барнард ко мне не приходит, он, наверное, умер

джоан фелис прислала фрукты и записку, а потом тоже умерла

что было в записке, я забыл, а из фруктов были мягкие груши, твердые персики и виноград с горькими косточками

август, 7

ханъская династия

дровосек чжу май-чень, от которого, не выдержав бедности, ушла жена, расстроился, стал учиться и разбогател

жена пришла назад, он ее нежно простил, и она повесилась от стыда

если бэбэ вернется, я его тоже прощу, но пусть тогда скажет, как его зовут, и мы снова станем как померанец и кукушка

а другой дровосек — ван чжи — загляделся в горах на бессмертных, играющих в шашки, за это время истлела ручка его топора и умерли все люди его времени

а со мной случилось вот что: люди моего времени теперь живут в другом времени, потому что в моем времени едва хватает места для меня самого

опереточный врач лоренцо говорит, что никакого бэбэ нет, это хорошо, значит, и уле нет, а остальных я все равно бы забыл

зато я вспомнил японский и читаю антологию кокинсю

гадатели, прочитал я в ней, иногда не разрешали путешественникам отправляться в путь — ритуальные запреты и все такое

искушенные путешественники ехали тогда по неправильной дороге, в другую сторону, ночевали в чужом доме и, проснувшись, спокойно пускались в путь

так они обманывали божество, строящее дорожные козни

а со мной случилось вот что: я так и застрял в чужом доме

август, 12

малая печаль говорит и кричит, большая — безмолвна, говорил сенека, а может быть, и не сенека вовсе, я часто путаю

очевидно, моя печаль невелика, я много говорю

за это меня отдали докторам лоренцо и гутьересу

а в Вильнюсе меня отдали в больницу за то, что я не говорил одиннадцать месяцев, только писал записки — это когда папа умер, зря они это сделали, записки писать я перестал, а говорить так и не начал