Побег от прошлого
Шрифт:
Мне приходится совершить целых три похода от стойки к столику, чтобы принести весь заказ. А уж как я умудрилась разложить все это на небольшом столике, до сих пор не понятно даже мне самой, но как-то все же сумела. Саю, малость пришибленная, сидит за стойкой и отстраненно наблюдает за моими манипуляциями с подносом и десертами. Полная кружка кофе стоит прямо перед ней, но она к нему даже не притрагивается – надо же, как ее проняло…
– Продолжаешь ломать комедию, - спокойно говорю я Лолайту, принеся последний поднос.
– Продолжаешь принимать меня за кого-то другого, - также спокойно парирует он, даже не удостоив меня взглядом.
– Пф, - только
1 февраля – День Рождения Мэтта, и мы снова собираемся вечером в гостиной. Праздничный стол накрыт, именинник распечатывает подарки, играет музыка, а гирлянды на елке и стенах переливаются всеми цветами радуги. Нет только Такады – перед самым уходом из Университета ее что-то задержало, и она велела начинать без нее.
Начать-то мы начали, но вот расслабиться как следует не выходит – нас просто распирает от любопытства. Так что мы вяло переговариваемся, отвечая невпопад, также вяло колупаемся вилками в салатах и постоянно смотрим на часы да поглядываем на дверь, ожидая ее появления.
На улице опять жуткая вьюга, и свист ветра слышен даже сквозь закрытые окна. Проходит почти полтора часа, пока, наконец, не слышится звук поворачиваемого ключа, и в дом не заходит Такада, громко топая каблуками на пороге, чтобы стряхнуть с сапожек прилипший снег.
– Ну, наконец-то, Таки!
– провозглашает Мэтт, как только она показывается в гостиной. – А то мы тебя уже…
И осекается, взглянув на нее. На Такаде лица нет. Губы трясутся словно в попытке сказать что-то, глаза невидяще смотрят перед собой, да и сама она, кажется, еле стоит на ногах.
– Что… что случилось? – подскакивает к ней Лайт, сидящий ближе всех к двери, и усаживает ее на диван.
Но Такада все молчит, не меняясь в лице. И продолжает молчать, пока Саю, не придумав ничего лучше, не подходит поближе и буквально насильно не вливает ей в рот своей черной мерзости. Это действует, и Такада поднимает на нас испуганные глаза.
– Что произошло? – тихо повторяет вопрос Лайта Миса, и ее голос заметно выдает волнение и ожидание самого худшего.
– Еще… одно… – едва слышно шепчет Такада, дрожа всем телом. – Я видела… я видела… Это я нашла…
Мы настороженно переглядываемся и, похоже, все думаем одинаково.
– Таки, - мягко зовет ее Мэтт, приседая рядом на корточки и беря ее руки в свои. – Ты хочешь сказать, что… – и неловко замолкает, не решаясь произнести вслух то, что вертится у него на языке.
– Что произошло еще одно убийство… – заканчивает за него деревянным голосом Ниа, и все мы поворачиваемся к нему.
Он выглядит спокойным, а в глазах ни намека на эмоцию. Наши вопросительные взгляды ему, очевидно, до одного места, и добавлять что-то к сказанному он не собирается. Меня вообще всегда немного удивляла и даже как-то восхищала его манера говорить о самых ужасных вещах так, словно они не имеют никакого значения и речь идет о всяких пустяках. Вероятно, если бы он узнал, что завтра наступит конец света, то объявил бы об этом также прямо и спокойно.
Когда Такада, наконец, мало-мальски приходит в себя, ее тут же словно прорывает, и она начинает в красках описывать, что же произошло. Разумеется, в своем предположении мы не ошиблись. Такада рассказала, что именно она на этот раз обнаружила тело, когда пошла на склад, где хранился реквизит, используемый при всяких театральных постановках. Разумеется, она перепугалась и сразу же вызвала полицию.
Тело опознали очень быстро. Убитым оказался некто Джон Уильямс – еще один выпускник Гарвардской
Дело становилось все более и более серьезным: и нашей первой мыслью, и мыслью следователей было то, что эти убийства – дело рук одного и того же человека, хотя возможность имитатора тоже нельзя было исключать. Также не могло не броситься в глаза, что оба убитых учились на одном курсе и даже в одной группе, хотя между собой почти не контактировали, не имели общих знакомым, за исключением одногруппников и вообще вели прямо противоположный образ жизни. Если Эни Брайден была очень активной, всегда была на виду, грезила о карьере модели, принимала участие почти во всех мероприятиях Университета, то Джон Уильямс, напротив, был типичным «книжным и компьютерным червем», которого хлебом не корми, дай посидеть где-нибудь в углу и покопаться в книгах или полазить по сайтам.
День Рождения, разумеется, был омрачен и безнадежно испорчен этой новостью, но случившееся нас так потрясло, что мы даже не обратили на это внимания и тем более не додумались расстроиться по этому поводу.
На следующий день становятся известны кое-какие другие подробности этого дела. Такада отошла от шока на удивление быстро, и взялась за дело. Подслушав под дверью разговор президента Университета и одного из следователей, ведущих дело об этих убийствах, она узнала кучу мелких деталей, незначительных с виду и очень очевидных. Разумеется, обе жертвы были частыми посетителями «Золотых листьев», впрочем, то же самое можно было сказать больше чем о половине студентов. Помимо всего прочего, оба убийства произошли первого числа с разницей в один месяц, следовательно, не исключалась возможность и того, что 1 марта тоже вполне может быть омрачен очередным свежим трупом.
Как и в прошлый раз, оставалось полной загадкой, каким образом убийца смог проскользнуть мимо всех камер незамеченным – ведь на этот раз он не просто бросил тело у общежития, а занес его в само здание, пробравшись на третий этаж. К тому же, склад с реквизитом был закрыт, и ключ имелся только у нескольких людей, а экспертиза показала, что взлома не было.
Разумеется, в тот же день ужесточаются правила безопасности и вводится комендантский час. Теперь в девять вечера все студенты обязаны возвращаться в общежитие, где отмечаются в специальном журнале, указывая время прихода. Ребят также обязали вернуться, так что они съехали от меня уже вечером. Все вечерние лекции были отменены, «Золотые листья» тоже теперь работали только с девяти утра и до девяти вечера. Наблюдение за последним курсом Высшей Школы Дизайна велось с особым тщанием. И, несмотря на все эти неудобства, все понимают необходимость таких драконовских мер предосторожности.
– Блин, даже страшно как-то…
Наплевав на все правила и приличия, мы с Саю подсаживаемся к остальным прямо посреди рабочей смены. Впрочем, народу опять немного. В связи с прошедшими событиями, любителей ходить в кафе заметно поубавилось, так что мы вполне можем себе позволить такую вольность.
– И не говори, - кивает Миса, крепче сжав в ладонях кружку с зеленым чаем. – Да еще этот вынужденный переезд обратно… Жутковато… Ведь бедняжку Эни убили возле общежития. О чем они только думают?