Побег
Шрифт:
— Отлично понимаю вас, босс: сейчас не самое удачное время обсуждать такие вопросы, — ничуть не смутился Куприянов. — И все же извините, но я вынужден настаивать на их обсуждении прямо здесь и сейчас. Потому что не хочу продешевить, пока козырная карта сама идет мне в руки.
— Ах ты, грязный лживый мерзавец! Дай только мне до тебя добраться, и я выбью из тебя правду, что за игру ты тут со мной затеял! Выбью вместе с зубами, так и знай!.. — еще сильнее завелся Ковач. Но не успел озвучить все то, что ему хотелось высказать, потому что его прервали.
— Говорит
— Директор?! Ух ты! — притворно удивился Кальтер, как будто появление ван Хейса стало для него сюрпризом. — Доброе утро, сэр! Честное слово, не ожидал, что вы лично прибудете на эти переговоры!.. М-да, как-то неудобно получилось… Ну да ладно — что сказано, то сказано, и открещиваться от своих слов я не намерен! С другой стороны, если босс Ковач не желает больше иметь со мной дел, может быть, мне удастся договориться с вами? В конце концов, мне без разницы, кто из вас выпишет нам троим билет на свободу!
— На свободу?! Это за какие такие заслуги, позволь спросить?! — Настало время ван Хейсу испытывать удивление.
— Ну, мы тут с приятелями отыскали внизу несколько пакалей, — перешел к сути дела Куприянов, продолжая беззастенчиво врать и удивлять тем самым притихших компаньонов. — Драгоценные железки с картинками, за которыми нас туда посылали. Вообще-то, это с их помощью мы сюда пробрались. Не верите — спросите у Уолтера и его приятеля. Они едва не отобрали у нас один из пакалей, который мы по неосторожности выронили, когда ломали вентиляцию.
Возникла небольшая пауза, в ходе которой, как следовало догадываться, ван Хейс учинил допрос вызвавшему его сюда вертухаю. Что-то подсказывало Кальтеру: доселе посланник не обмолвился о пакале ни директору, ни начальнику охраны. Он явно не терял надежды, что ему еще представится шанс завладеть артефактом. Например, снять тот втихаря с куприяновского трупа, если дело дойдет до стрельбы и зэки будут уничтожены. Слабенькая такая надежда, но чем черт не шутит… Но тут, как назло, Обрубок сам заговорил о пакале. И теперь раздосадованному вертухаю придется категорически отрицать, что они с Уолтером видели артефакт. А иначе Ковач возьмет его за грудки и спросит, почему он забыл доложить боссу о том, что у зэков имеется при себе вещица, стоящая целое состояние, а то и не одно…
Конечно, на самом деле Обрубок понятия не имел, о чем шла речь на том допросе. Но после того как переговоры возобновились, директор велел Кальтеру высунуть руку с пакалем и доказать, что он не врет. Кальтер охотно исполнил эту просьбу и показал ему «молот» сначала одной, а затем другой стороной. Надо полагать, ван Хейс остался доволен. И не усомнился в том, что глядит на настоящий пакаль, а не на подделку, которую, если на то пошло, ушлые зэки могли бы сварганить из подручных материалов, чтобы попытаться выторговать в обмен на нее у начальства что-нибудь ценное. Уж кто-кто, а ван Хейс знал, насколько изобретательными могут быть его подопечные. Включая и тех подопечных, кто не сидел
— Сколько всего артефактов вы отыскали? — поинтересовался директор, разглядывая в бинокль любезно демонстрируемый ему из-за цистерны пакаль.
— Четыре штуки, — продолжал врать напропалую Кальтер. — Этот здешний разлом — прямо-таки настоящий Клондайк, сэр! Если всякий раз, когда он открывается, из него вылетает по четыре пакаля, этак вы можете за пару-тройку лет стать настоящим миллиардером… Хотя кому я об этом рассказываю! Вы ведь уже сняли со здешней кляксы один урожай и, полагаю, распорядились им с максимальной выгодой для всех, верно?
Вконец сбитые с толку Харви и Эйтор обменивались вопросительными взглядами. Ни тот, ни другой все еще понятия не имели, что за дьявольскую игру затеял Обрубок. Ясно было одно: выкладывая компромат на Ковача, он долбит по клину, который уже был вбит в отношениях директора и начальника охраны. Но что выиграет сам Кальтер от намеренного разжигания их вражды? Заигрывать с этим — все равно что пытаться поджарить шашлык над жерлом извергающегося вулкана. Теоретически эта задача, конечно, выполнима. Но на практике такой горе-шашлычник сам сгорит еще до того, как свое блюдо отведает.
— Ты принес сюда все пакали, которые обнаружил? — продолжал допрос незваного гостя ван Хейс.
— Разумеется, нет! — ответил Куприянов. — Я же не настолько глуп, чтобы складывать все яйца в одну корзину. При мне сейчас лишь один артефакт — тот, который вы видели. Остальные я припрятал в надежных тайниках. Очень надежных, сэр, могу вас заверить. Вы не отыщете их даже с тем прибором, который нам начальник Ковач выдал для поисков пакалей.
— Прибор?! — Голос директора вновь обрел недобрую интонацию. — Что еще за прибор?
— Так точно, сэр! — подтвердил Кальтер. — Дескан! Специальный сканер, сделанный в России, в Центре изучения катастроф. Чертовски дорогая игрушка, насколько я разбираюсь в подобного рода технике. Ищет только и исключительно пакали, а на прочее железо ноль внимания. Готов поспорить, что у вас в тюремном арсенале такие штучки официально не числятся.
— Да чтоб вас!.. А ну-ка покажи мне это устройство, Куприянов!
— О, без проблем, сэр! Вот оно, глядите!
И Кальтер высунул из-за цистерны дескан, который вчера на подводные уровни принесла группа ныне покойного Аньелло.
Для Ковача это был удар ниже пояса. Причем такой, который он уже не мог парировать. От простых словесных наездов Кальтера он еще мог отбрехаться — мало ли, в чем взбунтовавшиеся зэки обвиняют своего главного врага! А вот выдумать легенду, откуда у зэков взялось столь редкое и дорогостоящее оборудование, Ковачу было уже не под силу. И сказать директору правду он тоже не мог. Это означало бы чистосердечно сознаться в грубом неподчинении приказу, ведь ван Хейс категорически запретил охране спускаться на подводные уровни. Она же не только туда спустилась, но и оказалась экипирована всем необходимым, включая даже дескан! Не говоря об оружии, которое в итоге оказалось в руках у Диких Гусей.