Побежденный. Рассказы
Шрифт:
— Этого я вам не могу сказать, сэр.
— Да кому будет прок от того, если скажете? — выкрикнул Отфорд. — Немцам? Они теперь на нашей стороне, всеми силами стараются быть полезными.
— Тогда почему не обратитесь к ним?
— О, а вот это идея!
Старшина утратил свое хладнокровие. Мысль, что, возможно, он подал Отфорду идею, ужаснула его.
— Что вы собираетесь делать, сэр? — спросил он, мелодраматически щурясь.
— Воспользоваться вашим советом и выяснить правду у немцев.
— Я вам этого не советовал!
— Посоветовали, — ответил Отфорд. — Сказали, почему бы не обратиться к ним.
— Я это не в прямом смысле, сэр, но если вам нужно что-то разузнать, свяжитесь, пожалуйста, с майором Энгуином. Он принял командование батальоном, когда полковник Редфорд погиб.
Старшина перепугался так, что ловил ртом
— Вот это другое дело, — сказал Отфорд. — Майор Энгуин, говорите? Знаете, как найти его?
— Да, сэр. Мы до сих пор поздравляем друг друга открытками с Рождеством. Теперь он торгует грузовиками, сэр, в Линкольне. Фирма называется «Братья Энгуин».
— Большое спасибо.
Отфорд протянул фунтовую банкноту, и старшина с легким поклоном взял ее.
Отфорд вернулся в музей около половины пятого, узнал, что ему не было ни писем, ни телефонных звонков. Бросил взгляд на книгу «Таковы были приказы».
«И хотя двум ротам удалось овладеть небольшим плацдармом на другом берегу реки, потери были огромными, и я был вынужден вернуть бригаду обратно», — прочел он снова.
А Леннокс сказал, что переправилась вся бригада. Может, он не мог всего знать? Может, и Гриббелл не мог?
Узнать телефонный номер фирмы «Братья Энгуин» в Линкольне Отфорду не составило труда, и вскоре он разговаривал с майором Энгуином. Судя по голосу, Энгуин считал себя прирожденным знатоком грузовиков и людей.
— Олбен? — произнес он. — Я терпеть не мог этого типа, совершенно невоспитанного, донельзя тщеславного и невообразимо эксцентричного. Он носил фуражку задом наперед и принимал парады в пижаме. Вам наверняка знаком этот тип людей. Позер, каких свет не видел. Но при всем при том должен сказать, солдаты готовы были идти за ним в огонь и в воду. Олбен восхищал их. Веселил. Они считали его взбалмошным и в его присутствии не скучали ни минуты, однако в офицерском клубе Олбен бывал сущим наказанием.
— Он пил?
— Да, но при этом не пьянел. Я больше не знал никого, кто умел бы так пить. Потрясающе. Ни разу не видел, чтобы он утратил ясность ума.
— А в обществе сэра Краудсона Гриббелла бывали?
— Да, тип совершенно гнусный. Полная противоположность сумасбродному Олбену, настоящий полковник Блимп [100] . Всю жизнь избегал риска. Ни разу не делал шага вперед, если не был уверен в успехе, да и то пока другие дивизии на флангах не завершат всю грязную работу. Олбен, по крайней мере, будоражил всех, но разговор с Занудой Гриббеллом тут же вгонял в сон.
100
Персонаж карикатур английского художника Д. Лоу (1891-1963), твердолобый солдафон.
Приятно поговорить с таким человеком, как Энгуин.
— Генерал Гриббелл написал книгу.
— Зануда? Слава Богу, что я не вложил деньги в ее издание. Что он пишет?
— Утверждает, что, когда Олбен устроил наступление, на другой берег переправились только две роты и…
— Вопиющая ложь. Мой батальон находился в резерве, и мы переправились следом за двумя остальными батальонами бригады.
— Он пишет, что занятый плацдарм был небольшим.
— Думаете, этому можно верить? Целью операции был захват деревни Сан-как-там-ее…
— Сан-Мелькоре ди Стетто.
— Вот-вот. И мы заняли ее меньше чем через полчаса с начала наступления. Потери у нас были пустяковыми. Олбен приказал окапываться и отправил сообщение в штаб с просьбой поддержать его остальными силами дивизии. А в ответ получил только приказ отступать. Сперва он воспротивился, но в конце концов ему пришлось подчиниться. Солдаты чуть не взбунтовались, видя, что отступают безо всякой причины. Наш отход придал немцам уверенности, и они открыли сокрушительный огонь, девяносто пять процентов потерь мы понесли при отступлении.
— Господи.
— Вот так обстояли дела, можете мне поверить. Если когда-нибудь окажетесь в Линкольне…
Взбудораженный Отфорд снова позвонил в военное министерство и выяснил, что войсками, противостоявшими дивизии Гриббелла, командовал некий генерал Шванц, оказалось, что он все еще состоит на действительной службе и прикомандирован к войскам НАТО в Париже. Несмотря на позднее время, Отфорд позвонил в Париж, ему сказали, что генерала Шванца в штаб-квартире нет, но его можно найти в отеле «Рафаэль». Глянув
— Hallo, hier Schwanz [101] .
— Вы говорите по-английски?
— Кто у телефона?
Отфорд объяснил, что он военный историк, и извинился за беспокойство в такое время. Поскольку немцы питают немалое уважение ко всем историкам, а к военным тем паче, генерал отнесся к нему более чем корректно.
— Я хочу задать вам вопрос о переправе через реку Риццио, сэр.
— Риццио? Так. Пожалуй, я пришлю вам свою книгу «Sonnenuntergang in Italien» [102] . Сейчас трудно разговаривать, много шума.
101
Алло, Шванц слушает (нем.).
102
«Закат солнца в Италии» (нем.).
— Вы написали книгу?
— Да. Две недели назад она вышла в Мюнхене, на немецком языке, разумеется. Я пришлю вам экземпляр.
— Большое спасибо, сэр. Прочту с удовольствием. Но можно все-таки задать вам еще только один вопрос?
— Пожалуйста.
— Наступление двадцать девятого ноября оказалось для вас неожиданным?
— Совершенно. Оно велось без артподготовки. Мы привыкли, что англичане всегда действуют в наступлении одинаково. Сперва артиллерия, потом, час-другой спустя, пехота. Здесь было совсем не так. Возглавлял наступление офицер в белом. Похоже, на нем была пижама. Он курил трубку и держал в руке английский флаг. Многие солдаты тоже курили, трубили в дудки и горны, били в барабаны. Такую форму атаки мы применяли в Первую мировую войну, я называю ее психологической, а боевой дух моих солдат в то время был до того низок, что они зачастую покидали свои позиции, не открывая огня. Видите ли, они прибыли из России, а генеральный штаб считал, что Италия после Восточного фронта покажется им отпуском, хотя, разумеется, в Италии тоже приходилось воевать, правда, поменьше. У некоторых солдат нервы до того расшатались, что они приняли ту белую фигуру за призрака. А тут еще невообразимая какофония, все это было очень умно, ничего умнее я не видел за всю войну, потому что психологический момент был выбран очень удачно. С четырнадцатого но восемнадцатый год мы потеряли в таких атаках немало солдат, когда противник бывал свежим, с высоким боевым духом. Я оказался неспособен спасти наш штаб в Сан-Мелькоре ди Стетто, и наша линия войск была прорвана. Мне оставалось только срочно просить помощи у командира корпуса генерала фон Хаммерлинка, но я понимал, что фон Хаммерлинку придется отдать приказ об общем отступлении, поскольку у нас тогда не было резервов. У меня под командованием находились мелкие подразделения триста восемьдесят первой дивизии, около двухсот солдат, около пятиста гренадеров из дивизии «Великий Курфюрст», сколько-то стариков из запасных частей и сотни три фанатиков из дивизии эс-эс «Зейсс-Инкварт». Я перемешал их по мере возможности, чтобы, если будут взяты пленные, англичане сочли, что у нас значительные силы. Я уже отдал приказ о частичном отступлении, чтобы предотвратить полный упадок боевого духа — кое-кто из солдат бессменно находился на передовой по восемь-девять месяцев — и тут по каким-то необъяснимым причинам англичане сами начали отступать. Когда мне сообщили об этом, я не поверил, но приказал атаковать всеми силами. Раз солдаты устали и боевой дух низок, им необходимо действовать. Даже безнадежная атака лучше бездеятельности. Меньше чем через два часа мы вернулись на свои оставленные позиции, нанеся противнику тяжелый урон. Меня наградили Рыцарским крестом с бриллиантами, но в мемуарах я признаю, что не заслужил его. За все время, проведенное на войне, я ни разу не сталкивался с такой поразительной, даже загадочной ошибкой, какую допустили англичане в том случае. Ответил я на ваш вопрос?