Побочный эффект
Шрифт:
– Пойдем, Квик, чего расселся?
– Ну, пошли, бро… – парень тягостно вздохнул. Приближаться к месту конфликта ему явно не хотелось.
«Интересно. Надо будет потом, после того, как увижу, что пишет Джо, навестить этих ребят из дальнего коттеджа, хоть они и вооружены. Не будут же они сразу стрелять? Квик говорит, что они медленнее нас – это очень странно. Хотя…» – для начала решил проверить одну, пришедшую на ум догадку.
– Секундочку, Алонзо! Давай-ка поближе к этому шарику встанем. – я кивнул на купол энергоустановки. До него от
– Нафига тебе это, чувак? – плохие новости совсем придавили Квика, он казался сонным и заторможенным.
– Посмотреть хочу.
– Чего смотреть-то, бро? Отсюда что ли не видно?
– Да одна мысль весь этот день в голове крутиться.
– Это плохо, бро. Понимаю тебя. – со знанием дела протянул Алонзо. – Много мыслей в голове – это не жизнь, а сплошное мученье.
Сейчас совсем не хотелось растолковывать, что я имел ввиду совсем другое, поэтому коротко скомандовал:
– Пошли!
Когда мы поравнялись с КПП, я поискал взглядом свой коттедж. Отсюда хорошо просматривалось окно спальни на втором этаже, а также крыша гаража, где сегодня утром произошло знакомство с Квиком. Коттедж с азиатами отсюда виден не был. Его как раз закрывал мой дом.
Мысленно я провел прямую линию, соединяющую гараж, спальню и купол нашей энергоустановки. Даже отбежал от КПП, чтобы посмотреть на это со стороны.
Да, конечно, это было так. Прямая линия, мысленно проведенная через заднюю стенку гаража и через то место в спальне, где стояла моя постель, уходила дальше к зданию, в котором помещался атомный реактор.
Какой-то узконаправленный луч вдруг исторгся оттуда и изменил скорость всех жизненных процессов для меня и для моего спутника. Но почему? Что за луч? Как проник он сквозь мощные защиты, которые задерживают и потоки нейтронов, и все опасные излучения, сопровождающие реакцию деления урана?
И тут вспомнилось о том, что видел вчера ночью. Маленький светящийся шар, похожий на медузу. Шаровая молния… Шаровая молния, которая вчера ушла в крышу здания как раз в том месте, куда я прочертил свою воображаемую прямую!
Неужели здесь возможна какая-нибудь связь?
Несколько мгновений вспоминал все, что знал о шаровой молнии.
Дело в том, что она представляет собой одну из тех загадок, решения которых еще не знает современная наука. Шаровая молния обычно двигается по ветру, но бывали случаи, когда она летела и против потока воздуха. Внутри шара господствует чрезвычайно высокая температура, но в то же время молния скользит по диэлектрикам, таким, например, как дерево или стекло, даже не опаляя их. Случается, встретив на пути человека, молния обходит его, как будто токи, излучаемые живым организмом, преграждают ей дорогу. В настоящее время многие считают, что шаровая молния – это и не молния вовсе, а ионизированное облако плазмы, то есть газа из ядер и сорванных с них электронов.
Если это так, природа в своей собственной лаборатории уже осуществила то, над чем бьются сейчас виднейшие умы науки. Термоядерный синтез! Этим же последние два года как раз и занимался отдел Джагдаша! Кажется, я был на верном пути.
Могло ли получиться, что, взаимодействуя с процессом деления урана в реакторе нашей электростанции, плазма шаровой молнии образовала какое-то новое излучение?
При мысли о том, что мы находимся на пороге открытия неизвестного прежде вида энергии, я почувствовал, как покраснели щеки и лихорадочно забилось сердце.
Новый вид энергии! Лучи, ускоряющие ход времени!
Я вспомнил об опытах русского профессора Вальцева, которыми было доказано, что под влиянием радиоактивного облучения резко сокращается срок созревания плодов на яблоне. Вспомнил о подобных работах наших коллег из Брукхейвенской Национальной лаборатории в Аптоне. И это только то, что публиковалось в открытом доступе. Насколько же тогда могли продвинуться засекреченные разработки в этой области?
– Что ты бегаешь как подстреленный белый заяц, а? – вывел из раздумий голос Квика.
– Почему белый? – спросил невпопад, будучи еще под впечатлением от догадки.
– Ну, не черный же! – захохотал Квик.
Дал парню вволю насмеяться. Ведь не зря медики говорят, что минута смеха добавляет сколько-то дней жизни. В нашем положении следовало бы вообще смеяться, не переставая. Вообще-то ржал Алонзо заразительно. Я почувствовал, что настроение улучшается и, улыбнувшись, сказал.
– Что, лавры Эдди Мёрфи покоя не дают? Хочешь загадку, юморист ты наш?
– Давай, бро. – весело откликнулся Алонзо, – Видел бы ты свою физиономию с минуту назад!
Я решил по скорее сменить тему и, подбирая простые слова, сказал:
– Смотри. Вот на этом куполе, который сейчас практически над нами, я видел зеленое пятно, из него потом сверкнул лучик. Прямо вот туда. Вот смотри, вон там – моё окно… Там был я. Как раз под ним дверь гаража – там был ты. А дальше, за моим коттеджем, что?
– Ну, та хибара, где в меня стреляли. И, че?
– Алонзо, ты ничего не понял? Мозгуй, переваривай, инфу.
– Это че, бро… – он снова выпучил глаза. – Ты толкуешь, что нас с тобой облучили, что ли? Мы сдохнем? Мы облученные!?
– Я тебе уже говорил, что в конце концов умрут все. Чего тут бояться? Другое хочу показать. Ты говоришь, что азиаты медленнее тебя, так?
– Ну да. Ватные такие.
– А почему они такие? Думай!
– Им че, меньше облучения досталось, бро? Твой дом помешал? – он смешно почесал затылок. – А их дом еще дальше, что ли?
– Умница, Квик! Честное слово, ассистентом тебя возьму на работу, если мы из этой заварушки выпутаемся! Только ты ж половину лаборатории вынесешь…
– Бро, я вор, но не крыса. – Квик насупился, а мне стало по-настоящему смешно. И, почему-то, я его сразу зауважал. Кодекс чести у этого парня все-таки имелся.