Побочный эффект
Шрифт:
На улице было все также жарко и скучно. Точнее, еще немного жарче. Над миром вставал новый день, но это восстание казалось нам с Алонзо таким медлительным, что даже плакать хотелось. «Понтиак» с обворованным джентльменом и его рыжеволосой красавицей со скоростью минутной стрелки пытался скрыться за поворотом дороги, и почему-то было совершенно наплевать на то, что обчистил их именно Алонзо. Видимо, в условиях ускоренного существования морально-этические нормы постепенно мельчают. Или остаются в прошлом. Или мгновенно пересматриваются – человек, ведь, очень гибкое существо, подверженное всяческим
– Квик, слушай, а ты в баре ничего не прихватил из еды?
– А как-же, – Алонзо расплылся в довольной улыбке, извлекая из недр своей необъятной майки упакованную в пластиковые контейнеры кесадилью, куриную ветчину и две банки бобов со свининой.
– Тебе не кажется, что нас слишком сильно тянет на пожрать, Квик? Совсем недавно же перекусывали. – задумчиво рассматривал съестные припасы, автоматически отметив, что потихоньку перехожу на жаргон Квика. Вот этого бы не надо, наверное. А кушать хочется.
– Да, делов-то, бро. Жратва вот она. – Квик быстро откупорил банки с бобами, усевшись прямо на бордюр, зашуршал упаковкой с кесадильей. Аккуратно сделать это у него не получилось, но я, уже начинающий привыкать к нашему ускоренному существованию, без всякого труда поймал вылетающий из пакета кусочек. Алонзо уже аппетитно макал кесадилью в бобы, предусмотрительно зажав банку в руке. Правильно. Так ускоряющее поле охватит ее всю. И содержимое окажется в нашем временном измерении.
– Смотри, жуй быстрее. А то задавит, – пошутил я, кивнув на показавшийся в конце улицы огромный красный грузовик.
– Не успеет, – флегматично отозвался парень, с видимым удовольствием запихивая в рот кусок тушеной свинины. Я в очередной раз поразился быстрой смене его настроения. Вот только же недавно паниковал. Кричал, что в него стреляли, а сейчас спокойненько сидит на краю дороги и за обе щеки уплетает ворованную еду. Это же невозможно! Наверное, ни для кого невозможно, кроме Квика. А овощная кесадилья вприкуску с бобами, наверное, самая лучшая в мире еда. Даже не понимаю, почему я раньше так не питался. Или это в ускоренном состоянии происходит переоценка вкусовых ощущений? Ладно, спросить не у кого. Вот, разве что, одиноко бредущую по тротуару девушку, ту самую незнакомку, что недавно выпорхнула на центральную улицу. Красивая, конечно. Вот бы с ней поговорить. Но сейчас это невозможно – мы существуем в разных мирах.
Тихонько вздохнул, мысленно хороня хорошие манеры, подцепил пальцем кусочек свинины и последовал примеру блаженствующего Квика. Вкусно! Но надо идти к Джагдашу – только он может прояснить ситуацию. А там Мира в домашнем халатике. А теперь еще и Алонзо с собой тащить. С его-то моральными устоями… Вот, тоже, проблема на проблеме.
Все решилось неожиданно просто:
– Бро, слушай, давай я не пойду к твоему другу? На стрёме постою. А вдруг та дура ускоглазая нарисуется, что в меня стреляла? Да и воровать у твоего кореша как-то западло…
Последним аргументом Квик сразил напрочь. Я что, уже криминальный авторитет? Но складывающаяся ситуация меня вполне устроила.
– О-кей, давай тогда, ты вот здесь, на веранде тихо посидишь? Если что, за дверь прячься – я автоматически отметил, что открытая дверь висит на петлях, хотя, стопроцентно хорошенько хлопнула – в воздухе возле петель висели два облачка пыли. Правильно, кто пылесосит дверные косяки? Да никто! А пыль – она вездесуща. Проникает в самые мельчайшие поры.
Занятый этими размышлениями, вошел в дом.
Честно говоря, ожидал всего, но только не того, что ответное послание окажется на том же листе бумаги.
Джагдаш склонился над столом с карандашом в руке, а Мира, полуобернувшись, стояла с испуганным видом у двери. В руке держала пустую чашку из-под кофе. Да уж, испугаешься тут. Сначала из твоей руки нечто выхватывает чашку, потом она материализовывается ни пойми откуда на подоконнике и, что самое невероятное, уже будучи пустой. Я бы на месте хозяев уже бежал за ружьем. Хотя, какое ружье? Его у них, отродясь не было.
С такими сумбурными мыслями я осторожно приблизился к Джо и осторожно заглянул через плечо.
Он как раз заканчивал последнюю фразу.
«Пит, пожалуйста! Оставь свои фокусы. Объявись. А то все-таки несолидно. Мешаешь рабо…»
– Фокусы?! – это не на шутку раздосадовало. – Все, что я пережил и перевидел за это долбанное утро, по его мнению – не более, как фокусы. Ну, хорошо же! Сейчас я тебе покажу, что это за фокусы.
Несколько мгновений крутился по комнате между застывшими Джагдашем и Мирой, совершенно растерянный и сбитый с толку.
– Возьми себя в руки, Пит – строго скомандовал себе и тут же ответил: – А я сам поверил бы, если б получил от приятеля записку, будто он живет в другом времени?
«Ладно, начнем сначала».
Уселся за стол рядом с Джо и просидел неподвижно минут пять. В тот первый визит к ним я постоянно крутился, и друзья, скорее всего если что и видели, так только расплывчатую тень. Они едва ли тогда смогли меня идентифицировать.
Сидел как истукан, стараясь реже моргать. Единственное, чего реально опасался, так это появления уставшего ждать Квика. Тогда все будет испорчено. Уже готов был сдаться, когда адски зачесался нос, но в позах друзей что-то неуловимо изменилось.
Они оба меня увидели. Сначала Джо, затем Мэри. Я буквально прирос к стулу и затаил дыхание.
Джагдаш стоял у стола, чуть согнувшись, и дописывал послание. Потом тело его стало выпрямляться, а голова поворачиваться в мою сторону. Впрочем, еще раньше ко мне медленно обратились зрачки.
Он выпрямлялся минут пять или шесть, а может быть, даже все десять. За это время на лице его сменилась целая гамма чувств. Удивление, затем едва заметный испуг, и, наконец, недоверие.
Все-таки поражает выразительность человеческого лица. Чуть-чуть расширенные глаза – может быть, на десятую долю против обычного – и вот вам удивление. Прибавьте к этому чуть опущенные уголки рта – и на вашем лице будет испуг. Совсем слегка подожмите губы, и это уже недоверие.