Побратим смерти
Шрифт:
Стрелять не потребовалось. Вместе с пластом слежавшейся соломы на землю рухнул мечник, из шеи которого торчала длинная охотничья стрела — такими опытные лучники берут в лесу крупного зверя.
Снайпер продолжал стоять на месте, готовый стрелять в любой момент. Если твоего врага кто-то убил, это не значит, что надо немедленно бежать к убийце с распростертыми объятьями. Вполне возможно, что для него ты тоже враг, которого нужно немедленно положить рядом с вон тем мертвым мечником.
Но и сейчас стрелять не пришлось.
Из-за соседнего дома неторопливо вышел хмурый старик с седой
Тот перечить не стал. Пошли — значит, пошли, местному патриарху виднее. Авось преисполненные благодарностью жители деревни накормят, напоят и дадут отлежаться.
Завернув за угол дома, Снайпер понял, почему не выстрелил второй арбалетчик. Та крепкая девка, которую стрелок спас от латника, как раз пыталась вытащить вилы, глубоко всаженные между шлемом и нагрудником арбалетчика, валяющегося на пропитанной кровью земле. Проходя мимо, Снайпер кивнул девке в знак благодарности. Та не ответила — то ли, занятая делом, не заметила короткого кивка, то ли не сочла нужным ответить. Ну и ладно, невелика потеря. Он помог ей, она — ему. Значит, квиты, и никто никому ничего не должен.
Между тем Снайпер с дедом подошли к тому самому деревенскому кабаку, из дверей которого с четверть часа назад вывалились вполне себе живые и здоровые латники. Сейчас же перед крыльцом питейного заведения рядком лежали четыре тела, с которых деревенские деловито стаскивали доспехи, окровавленную одежду и исподнее не первой свежести. Если более-менее состоятельные воины в этом мире порой проходят мимо тряпья покойников, то жители нищих селений такой роскоши себе позволить не могут.
Тут же толпилось почти все население убогой деревни — дюжина мужиков, в чьи ладони и лица намертво въелась грязь, их ширококостные жены с ничего не выражающими лицами биологических машин, предназначенных для грубой работы и деторождения, немногочисленные беззубые старики, умудрившиеся в таких условиях дожить до своего возраста. Детей видно не было. Их, вероятно, заперли в домах, приказав под страхом смертной порки сидеть за печками тише воды ниже травы.
Аборигены, толпящиеся на вытоптанном пятачке, вероятно, заменяющем здесь площадь, Снайперу совсем не понравились. Очевидно, что эти забитые, замордованные существа привыкли гнуть спину перед сильным, а слабого забивать толпой и обирать до нитки. Закон выживания, ничего не попишешь.
Мысленно Снайпер похвалил себя, что пока шел за бородатым лучником, успел перезарядить пистолет. Радушным приемом и земными поклонами в знак благодарности здесь и не пахло, скорее наоборот. Ну что ж, в случае наоборот он так просто не сдастся. Хотя, признаться, последний бой дался ему нелегко. Действие инъекции постепенно сходило на нет, и если эти первобытные ему не помогут, то до следующего
Снайпер смотрел на людей, люди смотрели на него. Минута молчания затягивалась. Ну что ж, пока силы есть, можно поизображать памятник самому себе. Только вот сил этих с каждым ударом сердца становится все меньше и меньше, а вместо них измученное тело, словно нижнюю часть песочных часов, постепенно заполняет усталость, боль и дурнота, вызванная ожоговыми токсинами…
Впрочем, ждать пришлось недолго. Четверо жилистых парней приволокли трупы мечника с арбалетчиком и бросили их рядом с остальными.
— Начальника ихнего нет нигде, — сказал, вытирая руки об рубаху, парень с бельмом на глазу. — Убёг, значица.
— Плохо, — произнес старый лучник.
— Это все он! — раздался голос из толпы.
Расталкивая соплеменников, вперед вылез староста деревни, которому Снайпер спас руки. Сейчас же одной из этих рук спасенный тыкал в сторону своего спасителя, брызгая слюнями на метр впереди себя:
— Ежели бы он не появился, сборщики собрали б, что нашли, повесили кого-нить как обычно и ушли себе восвояси. А теперь ихний главный городскую стражу приведет, а то и самих Чистильщиков веры. И мы все на кострах сгорим, помяните мое слово, все сгорим к кутрубам!
— Точно… Верно… — раздалось из толпы. — Надо этого пришлого страже сдать, может, нас помилуют…
— Может, и помилуют, — согласился старый лучник. — Может, вместо костров будете на дубах болтаться заместо желудей. А может, на колья вас рассадят, словно горшки для просушки. Милостей у нонешних Чистильщиков полны колчаны, только успевай пастями ловить.
— А тебя, Вард, не вздернут, что ли? — вызверился староста. — Или ты заговоренный от петли или кола?
— Не-а, меня не вздернут, — покачал головой старый лучник. — По крайней мере, не сегодня и не завтра. Я в лес уйду. Давно собирался, да все как-то повода не было. Лес добрее графьев да рыцарей, он прокормит, обогреет и защиту даст тому, кто к нему с уважением подойдет.
— Ну-ну, — недобро хмыкнул староста. — Про лесных Хозяев ночи забыл? Сумление есть у меня, что ты в Черном лесу не протянешь более двух ночей.
— Ну, сколь протяну, все мое, — недобро хмыкнул в бороду старик. — Внучка, ты со мной?
Девка, та самая, с окровавленными вилами в руках и трофейным арбалетом за плечами, подошла и молча встала рядом с дедом.
— Ну вот и славно, — кивнул Вард. — Кто еще со мной?
Более в небольшой толпе сельчан никто не пошевелился. Снайпер видел, что некоторые заметно колебались, но ужас перед Черным лесом был сильнее страха перед стражниками и Чистильщиками веры.
— Меня с собой возьмешь, дедушка? — негромко осведомился Снайпер. Уже ясно, что от местных в благодарность можно дождаться лишь почетной сдачи местным властям. А это в планы стрелка ну никак не входило.
Дед еще раз мельком глянул на Снайпера и скривился намного сильнее, чем когда взял в руки чужой меч.
— Взял бы я тебя — за шею, да башкой об угол сарая, если б ты моей внучке не помог, — проворчал старик. — Ладно, иди, коли хочется, все равно через пару дней сам помрешь от огневки. А у меня хоть совесть спокойная будет.