Побратим смерти
Шрифт:
По телу девушки пробежали мурашки. Эти застывшие горы мертвого мяса казались намного страшнее обычных драконов, рожденных из яйца. Страшная, извращенная магия, когда колдун вначале собирает на себя чужую плоть и кости, создавая летающую рептилию, а после может свободно выйти из тела чудовища в человеческом облике и уйти по своим делам. Правда, как Ингар объяснил Хелле, если надолго оставить рукотворного дракона без дела, он просто разложится, как обычный труп.
А еще тела таких драконов не рекомендовалось покидать без особой надобности. Потому что, если потом захочешь влезть обратно в покинутого монстра, потребуется подпитка
— Эй вы, поживее там! — крикнула девушка, ощущая, как от этого крика по ее телу прошла волна удовольствия. Все, что она делала на благо хозяина, было ей невыразимо приятно. Как же ей хотелось испытывать это чувство снова и снова! Но в то же время, несмотря на удовольствие, навязанное ей чужой магией, глубоко внутри себя она оставалась волчицей-оборотнем, свободолюбивой, дикой, необузданной, не связанной ничьей злой волей. Теперь вопрос был только в одном — что сильнее: магические путы Ингара или желание Хеллы разорвать их раз и навсегда?
Она подошла ближе.
Рожи пиратов при виде ее озарились мерзкими ухмылками. Они тоже испытывали удовольствие от выполнения приказов Ингара, но это не мешало им лапать жадными взглядами великолепное тело девушки.
— Нравится? — поинтересовалась Хелла у ближайшего разбойника, застывшего на месте с вонючим ведром в руках.
— Разрази меня молния, красавица! — прищелкнул языком пират с квадратными плечами, статью смахивающий на причальную тумбу. — Удовлетвори мое маленькое желание, и я отдам тебе восемь золотых — все, что у меня скоплено на старость.
— Оставь их себе, красавец, — страстно прошептала Хелла, покачивая бедрами, приблизившись к моряку. — Оставь их себе… потому что твоя старость никогда не наступит.
Ее пальцы с острыми, крепкими ногтями, больше похожими на когти, легко пробили толстую кожу на шее. Резким обратным движением оборотень вырвала дыхательную трубку и кусок пищевода, похожий на обезглавленную, окровавленную змею.
Пятеро пиратов, увидевшие это, застыли в изумлении, даже не подумав схватиться за свои сабли. Слишком необычной, быстрой и страшной была смерть их товарища. Только что стоял, облизываясь на девушку, — и вот уже бьется в агонии возле ее ног, тщетно пытаясь зажать руками жуткую дыру под подбородком.
— Кто следующий? — промурлыкала Хелла. — Стойте смирно, и никто из вас не пострадает.
Пираты закивали, словно фарфоровые болванчики, что продают на рынках узкоглазые торговцы из далеких восточных стран. Все, кроме одного, самого молодого, который в ужасе смотрел на то, что было зажато в руке оборотня, и медленно отступал назад. По глазам видно, что еще мгновение — и он заорет, бросившись бежать куда глаза глядят.
Плавным, текучим движением Хелла скользнула вниз, к умирающему, словно собираясь сказать ему что-то очень важное. Но не беседы с незадачливым ухажером интересовали девушку, а его короткая и широкая абордажная сабля с прямым клинком и хорошо развитой гардой, напоминающей плетеную металлическую корзинку для кулака.
С легким шипением оружие покинуло ножны и оказалось в руке девушки. Правда, ненадолго.
Со звериной грацией Хелла метнула саблю, словно дротик, и лишь после этого неторопливо выпрямила длинные ноги. На ее губах блуждала задумчивая улыбка. Сейчас больше всего на свете ей хотелось посмотреться в зеркало — такой же эффектной получилась эта улыбка, как у Ингара?
Но пираты смотрели
Но тому было уже все равно. Он стоял, пригвожденный к столбу, словно бабочка, и ужас навечно застыл в его широко раскрытых глазах.
— Надеюсь, теперь всем все ясно, — тихо и скучно произнесла Хелла. — А сейчас идите во-он к той осадной машине. Медленно. Молча. И не оглядываясь.
Четверо здоровенных мужиков синхронно кивнули и пошли куда сказано. Не оглядываясь. Молча. Медленно, хотя по их напряженным спинам было понятно, что им очень хочется ломануться вперед со всех ног.
— Вот так, — ухмыльнулась Хелла. — И без всякой магии. Потому что страх смерти работает лучше любого колдовства.
И направилась к дракону.
По мере приближения к серой, неподвижной массе, возле которой валялись ведра, измазанные черной слизью, девушке становилось все больше не по себе. Когда Ингар рассказал Хелле, что делать, а потом поднял из земли толпу мертвецов, ей не было страшно. Она только что вернулась в мир живых, и на многое ей было наплевать. Страшно стало потом, когда мертвая плоть, словно старая одежда, слетела с первого трупа и прилипла к ее телу.
Потом были второй, третий… двадцатый… Потом она сбилась со счета, хотя ей очень хотелось считать. Это отвлекало от ужаса, переполнявшего ее. В воздухе метались куски черного мяса, кости, оскаленные черепа, при прикосновении к ней рассыпавшиеся в пыль, из которой формировались новые кости — скелет дракона, которым становилась Хелла…
А потом страх прошел, уступив место восторгу ощущения собственного тела, еще более прекрасного и совершенного, нежели ранее. И полет, воспринимаемый этим телом как нечто само собой разумеющееся…
Правда, продолжался он недолго. До тех пор, пока по невидимому магическому щиту, висящему перед ней, не начали лупить огненные стрелы. Тогда Ингар скомандовал возвращение, и сам круто повернул назад, чуть не срезав ей голову крылом, похожим на когтистое лезвие бритвы…
Она прекрасно помнила, как летела назад, оглушенная ударами невидимых стрел, потерянная, напуганная. Получалось, что непобедимая мощь драконьего тела — иллюзия, что и его, созданного из мертвой плоти, вполне можно разорвать прямо в воздухе при помощи древнего оружия, выкопанного магами из грязи веков…
Так что ну ее к кутрубам, эту войну за идеалы Ингара. Когда в распоряжении женщины есть два прекрасных тела, ей больше ничего не нужно от этого мира. Конечно, Хелла была благодарна магу Земли за все. И она сдержит слово — никогда не забудет о том, что Ингар для нее сделал.
А насчет того, что она тогда сказала… «Теперь мое тело, душа и жизнь принадлежат тебе, господин». Надо же было сморозить такую глупость. Ни то, ни другое, ни третье никогда не принадлежало до конца ни одному мужчине, что бы она им не говорила. Впрочем, это справедливо для всех женщин и для всех мужчин, населяющих Розу Миров. Слабость и красота женщин позволяет им как раздавать дорогие подарки, так и забирать их обратно, когда вздумается. А сильным мужчинам приходится лишь мириться с этим фактом. На то им и дана сила, чтобы терпеть женские слабости.