Побратим смерти
Шрифт:
Увидев, что тварь получила нехилый прямой удар в морду, Снайпер не стал дожидаться, пока она придет в себя. Ринулся прямо в тучу пыли, поднятую катящейся мантикорой, и прыгнул, метя ножом в точку за ухом твари. Какой бы она ни была вся из себя жуткая и опасная, а смертельные зоны у всех четвероногих примерно одинаково расположены. И даже если у тех четвероногих по шесть когтистых рук, вряд ли это что-то меняет.
Прыгнул… и промахнулся. В последний момент мантикора изогнулась дугой, будто у нее позвоночник отсутствовал вовсе, и Снайперу ничего не оставалось, как ухватиться свободной рукой
Неважный расклад. Сейчас тварь почувствует, что у нее на спине обозначился непредвиденный груз, обернется — и все. С ее гибкостью, проворством и богатым арсеналом жить пришельцу из иномирья останется всего ничего. Значит, надо удивить монстра так, чтобы он на время забыл о своих когтях, клыках и неутоленных амбициях.
Прямо над головой Снайпера нерешительно покачивался пучок щупалец, из которого торчал вновь отросший костяной шип, — арбалетный болт, торчащий в его основании, ничуть не помешал почти мгновенной регенерации грозного оружия. Однако пока мантикора не обернулась, у Снайпера в запасе было целое мгновение до того, как шип пронзит его насквозь. А порой мгновение — это очень и очень много…
Рискуя попасть рукой под отвратительные присоски, стрелок бросился вперед, схватился за хвост мантикоры и рубанул по нему Бритвой ниже своего хвата.
Острейшее лезвие легко прошло сквозь тугие мышцы, вследствие чего в руке Снайпера оказался возмущенно шевелящийся живой веник из щупальцев, который он перевернул и со всей силы вонзил длинный шип в спину чудовища.
Тонкий костяной клинок на удивление легко вошел в плоть мантикоры, а пока еще живые щупальца тут же инстинктивно прилепились к шкуре — ближе к хвосту огненная шерсть была намного короче длинного волосяного покрова, покрывавшего остальное тело.
Почувствовав жуткую боль, тварь, желая скинуть с себя источник этой боли, со всего размаху долбанулась телом о ближайшее препятствие — стену древнего склепа. Не выдержав удара, старинная постройка содрогнулась и рухнула, похоронив под собой высохшие кости мертвецов и тела двух латников, которые предпочли вместо битвы отсидеться в безопасном месте.
Впрочем, Снайпера уже не было на спине мантикоры. Воткнув в спину чудовища костяной кончик ее собственного хвоста, он тут же спрыгнул на землю и, сгруппировавшись, прокатился по ней на манер перекати-поля, гонимого ветром. И при этом чуть не врезался в группу поддержки — Тестомеса, Лиса и кутруба, успевших соскочить с крыши склепа до того, как она провалилась внутрь.
Лис, подхватив с земли чей-то арбалет, вскинул его и выстрелил. С толком ли, нет ли — не понятно. Мантикора вертелась волчком, силясь вырвать из крестца шип, похоже, причиняющий ей неслабые страдания. Стреляли и другие латники, после выстрелов с остервенением перезаряжая арбалеты, рискуя сорвать спину — при резком натяжении тетивы поясным крюком травма весьма частая. Но в пылу боя кто ж о таком думает? Это потом, когда уйдет боевой азарт и наступит реакция, все тело болеть будет, стонать на тему: что ж ты, хозяин, со мной делаешь? Но это потом. После боя. Если, конечно, тебе повезет больше, чем твоему товарищу. Вон тому, который только что перестал биться в агонии и успокоился навеки в луже собственной крови…
А
Похоже, мантикора увидела это дело одним из своих оставшихся глаз. Взвыла мерзко, остановилась на мгновение, забыв про шип в нижней чакре, — и вдруг, присев, длинно прыгнула, оттолкнувшись от земли всеми своими десятью конечностями.
— Мать всех Низших и Высших! — ругнулся Тестомес. — Она же…
Да, мантикора прыгнула туда, куда никто не ожидал. На спину Ингарова черного дракона, замершего в стороне, словно дорогущий могильный памятник из черного камня. Прыгнула — и тут же нырнула внутрь, по пути легко перекусив мешающее ребро толщиной в руку взрослого мужчины.
Следом за ней тут же, чавкая, кровавой струей прямо по воздуху потянулась плоть. Мертвая, сорванная с тел погибших латников. И живая, позаимствованная у троих арбалетчиков, случайно оказавшихся неподалеку.
Страшное это зрелище, когда человек, охваченный ужасом, мчится со всех ног, стараясь убежать от неминуемой гибели, а за ним, словно широкий и длинный алый плащ, развевается по воздуху кровавый шлейф. Потом начинают рваться ремни, стягивающие доспехи, и по направлению к дракону летит уже не только кровь, но и волокна мяса, и фрагменты расслоившихся суставов, и мелкие кусочки позвонков… А человек все бежит, не веря, пока не рухнут на землю полупустые латы и не выплеснется разжиженный мозг из оставшейся половинки черепа…
В руках у Ингара уже почти сформировался желтовато-коричневый многогранник величиной с кулак, когда дракон мощно ударил крыльями и взлетел в воздух. Маг Земли в отчаянии швырнул в рептилию своим незавершенным творением, но дракон, повернув голову, пыхнул огнем. Получилось слабо, язык пламени от силы метров на десять ударил и потух. Но многограннику хватило. Он только-только начал разворачиваться в воздухе на отдельные плоскости, словно был склеен из бумаги, как струя пламени не столько сожгла, сколько просто сбила его на землю. Куда он и упал, развалившись на тусклые, бесполезные осколки.
— Вот тварь, — вздохнул Тестомес, глядя вслед удаляющемуся дракону. Черная рептилия летела рывками, периодически заваливаясь на бок, но все-таки летела. — Такой алмазный октаэдр загубила.
— Это я виноват! — с отчаянием в голосе проговорил Ингар. — Надо было заранее приготовить пару заклинаний!
— Надо было, — согласился рябой Дирк, заходя сбоку и приставляя к шее мага кинжал. — А сейчас, господин колдун, пока к вам не вернулась сила, извольте завести руки назад и не дергаться. По вашей милости погибло две трети моего отряда, и вы за это ответите.