Побратим смерти
Шрифт:
Огромные челюсти с кошмарными зубами были основной частью черепа, напоминая медвежий капкан с крохотными глазами. Из гигантского волчьего тела с гипертрофированной мускулатурой вылезли еще три пары лап, расположенных по бокам и напоминающих гибкие человеческие руки с длиннющими загнутыми когтями. Причем над каждой лапой располагался большой, внимательный глаз с вертикальным зрачком, напоминающим огонек свечи. И в дополнение ко всему этому кошмару о десяти конечностях прилагался хвост — длинный, гибкий, словно хлыст, оканчивающийся костяным шипом, вокруг которого хищно шевелились осьминожьи
— Огненная мантикора, — в ужасе прошептал Тестомес. — Вот теперь нам всем точно кранты…
Заклинание заживления подействовало почти мгновенно. Под ногами Ингара образовался небольшой смерчик, дотянувшийся до раны и залепивший ее могильной землей. Но к тому времени на теле мага появилась новая серьезная рана. Вытянув длинную шею, мантикора дважды клацнула еще не до конца сформированными челюстями и вырвала кусок мяса из плеча Ингара.
— Она убьет его, — в ужасе прошептал Тестомес, спешно творя руками какое-то заклинание. — Сначала его, а потом нас. Мантикора не знает пощады…
Пистолета у Снайпера больше не было. Выбросил его стрелок за ненадобностью. От страшного удара по черепу Палача последний патрон деформировался вместе с магазином, а пистолет без патронов это уже не оружие, а лишь обуза.
Поэтому оставалось только одно.
Снайпер метнулся к краю крыши, тенью соскользнул на землю, выхватил заряженный арбалет из рук замершего в ужасе латника и выстрелил.
Урок, преподанный старым Вардом, не пропал даром. Хлопнула тетива, и тяжелый болт вонзился в глаз на боку мантикоры.
В один из многих.
Чудовище дернулось от боли. Пасть, разинутая для того, чтобы снести с плеч голову Ингара, щелкнула вхолостую. Это дало магу возможность отступить на пару шагов, зажимая рану и продолжая творить заклинания.
— Идиот самонадеянный! — донесся с крыши полный отчаяния голос Тестомеса. — Не мог заранее подготовиться!
— Типа, сам обалденно подготовился, — проворчал Снайпер, отчаянным рывком натягивая тетиву. Без поясного крюка крайне опасное занятие: и ладонь рассечь запросто можно, и бицепс порвать. Но на эмоциях да на адреналине — получилось.
Раненая мантикора, получив стальную стрелку в бок, резко развернулась на сто восемьдесят градусов и жутко зашипела. Ее хвост, словно разъяренная кобра, взвился вверх, прицелился — и выстрелил в Снайпера костяным шипом…
Чертовски сложно уйти от выстрела, если сам вскинул оружие и целишься во врага, уже наполовину выбрав слабину спускового рычага. Человеческий мозг просто не в силах моментально отказаться от одного процесса и переключиться на второй. Такая вот подлая доля секунды…
На спуск Снайпер все же нажал. И в сторону бросился, осознавая в полете, что никак не успевает уйти от ответного выстрела ужасной твари. Кто ж мог знать, что она так быстро двигается и что шип у нее на хвосте не просто холодное оружие, а нечто вроде небольшой ракеты, готовой к запуску?
Внезапно словно серый стальной щит на мгновение заслонил небо. Мелькнул перед глазами — и рухнул под ноги, грохоча металлом… И ничего с этим не поделать, потому что мгновение прошло и все, что должно было произойти, осталось в прошлом. И не вернуть
Завершив перекат, Снайпер вышел в стойку на одно колено. Бросил громоздкий арбалет, рванул из ножен Бритву, скрипнув зубами от бессилия. Потому что уже ничего не исправить. Потому что на земле, зажимая рану на животе, скорчилась Ксилия, а мантикора, пораженная болтом в точку промеж глаз на морде, стоит оглушенная. И понятно, что девушку, заслонившую собой стрелка, уже не спасти… А вот с тварью, которая это сделала, еще предстоит разобраться.
Впрочем, добежать до мантикоры Снайпер не успел.
— Бей! — пронеслась над кладбищем решительная команда рябого Дирка.
Арбалетный залп получился далеко не одновременным — латники, пораженные увиденным, вышли из ступора не все и не сразу.
Но — получился.
Град стальных стрел застучал по телу мантикоры — правда, почти все они, ударившись о непробиваемую огненную шкуру, попадали на землю. Но два болта вонзились в глаза на боках твари, а один — в центр кончика хвоста, откуда уже лезло новое костяное жало.
Мантикора, визжа от боли и ярости, бросилась вперед. Удары страшных лап разметали стражников, словно игрушечных солдатиков. Кто-то попытался защититься мечом, но без толку. Стальной клинок, встретившись с когтями чудовища, переломился пополам, а его хозяин отлетел в сторону, обильно орошая кровью старые могилы.
Плохо… Очень плохо, когда на тебя летит многолапая, когтистая, поджарая, мускулистая тварь размером с медведя-переростка, щелкая тираннозаврими челюстями. Кутруб его знает, что делать и как к ней подступиться. Но делать надо, иначе через секунду ты сам будешь втоптан в землю, как тот латник, который только что попался ей на пути. И могилы не потребуется, на то оно и кладбище…
Но когда от мантикоры до Снайпера оставалось метров пять и казалось, что смерть неминуема, пришла помощь. С крыши склепа сорвался небольшой полупрозрачный шар и с воем полетел по направлению к чудовищу, по пути стремительно увеличиваясь в размерах.
Мантикора сориентировалась мгновенно. Тормознула, взрыв когтями землю, грациозно отпрыгнула в сторону… Но шар, словно управляемая ракета, сменил направление полета. Впрочем, он и был управляемым. Снайпер краем глаза заметил на крыше склепа фигуру Тестомеса с поднятыми кверху руками, крайне эффектно смотрящуюся на фоне рассветного неба.
Шар врезался в морду твари и тут же исчез, что, впрочем, не повлияло на качество магической атаки. Мантикора, визжа, покатилась по земле, сшибая по пути крылатые могильные шпили. Правда, продолжалось это недолго. Гибкое тело быстро справилось с инерцией. Затормозив всеми десятью конечностями, тварь вскочила на ноги, готовая вновь рвать, метать, убивать…
Однако раздражала некая странная тяжесть в районе крестца. Мантикора грациозно изогнула длинную шею, пытаясь рассмотреть, что за репей такой она подхватила, пока каталась по кладбищу. Но изучить проблему не успела — резкая боль в кончике хвоста заставила ее вздрогнуть всем телом и страшно взреветь, так, что невольно присели все, кто остался в живых…