Побудь со мной
Шрифт:
– Мне нравится баловать тебя, - ответил Блейк.
– Вспомни, сколько раз ты одевала меня, сколько раз уговаривала поесть, сколько раз помогала подняться, когда я лежал, распластавшись на полу.
Блейк также спустился в столовую и сидел рядом, пока она ела. Диона чувствовала его пристальное внимание, но прежнего гнева не ощущала. Может, гордость вынудила его наброситься на нее, а теперь он признал, что не прав?
Когда Диона отправилась наверх, Блейк последовал за ней. Она вопросительно посмотрела на него, когда он вошел в ее спальню.
– Иди в душ, -
– Я подожду здесь. Хочу убедиться, что с тобой все хорошо, прежде чем лягу.
– Со мной все нормально, - встрепенулась Диона.
– Я побуду здесь, - стоял он на своем.
Помня, что ее ждут, Диона не мешкала. Когда она вышла из ванной, Блейк поднялся из оккупированного им кресла.
– Пора баиньки, - улыбнулся он, стаскивая с нее халат. Она не противилась, ведь все равно снимать, и материя стекла на пол. Блейк наклонился, подхватил ее на руки и положил на кровать. Диона ахнула и схватилась за крепкое плечо.
– Зачем это?
– забеспокоилась она, глядя на него снизу вверх.
– Вот за этим, - ответил он спокойно и поцеловал ее. Это был глубокий интимный поцелуй, их языки соприкоснулись. Диона вонзила ногти в гладкую кожу.
– Отпусти меня, - потребовала она, оторвавшись от настойчивых губ.
– Завтра… завтра отпущу, - пообещал он.
– Эта ночь моя.
Блейк склонился к ней снова, и Диона откинулась на подушки; не дотягиваясь до медового нектара ее рта, он уткнулся в чувствительное местечко, где шея переходит в плечо, и легонько прикусил, заставив ее задохнуться. Затем запустил руку под лиф ночной рубашки, лаская ладонью манящие округлые холмики.
– Блейк… не делай этого, - простонала она.
– Почему? Тебе ведь это нравится, - возразил он.
Диона повернула голову, чтобы посмотреть на него, губы задрожали.
– Да, нравится, - призналась она.
– Но завтра я уеду. Это… все только усложнит. Я согласилась и должна отправиться к другому пациенту.
– Понимаю, - пробормотал он, не прекращая поглаживать покорное тело.
– Я посажу тебя на самолет завтра, если уж ты так хочешь, но у нас осталась эта ночь, давай посвятим ее любви. Разве тебе не по вкусу, что мы творим друг с другом? Разве не наслаждаешься, лишая меня рассудка? Сводя с ума. Ты превращаешь меня в дикаря, обволакивая, как горячий шелк. Еще одна ночь, милая. Давай проведем эту последнюю ночь вместе.
Именно этого Диона хотела избежать: соединяться с любимым, зная, что счастье никогда не повторится. Но пьянящее обещание его вездесущих рук оказалось неотразимой приманкой. Еще одна ночь, еще одно воспоминание.
– Хорошо, - сдалась она, расстегивая мужскую рубашку. Его жаркая плоть манила, и она припала алчущим ртом к надежной груди, чувствуя под губами упругие волоски и лихорадочный пульс. Хмельное вожделение, как молния, пронизывающее при его прикосновениях, опалило снова, и Диона помогла Блейку избавиться от одежды. Он развел ее ноги и устроился между ними. Возбуждение подстегивало, Диона и без предварительных ласк была готова принять возлюбленного.
Неторопливым,
Еще одна ночь. И все закончится.
Глава 13
Лучше не становилось. Диона надеялась, что хотя бы полегчает, даже если она никогда окончательно не придет в себя. Однако с той минуты, как Блейк проводил ее в аэропорт «Скай-Харбор», боль не возрастала и не убывала, а постоянно оставалась с ней, поедая заживо. Если она работала с Кевином, новым пациентом, и забывала обо всем в течение дня, то ночью в одинокой кровати страдания обрушивались на нее с полной силой.
Милуоки находился на другом конце земли от Феникса, а может, просто так казалось. Всего через несколько часов полета Диона из засушливой пустыни попала в зиму с сугробами в несколько футов. Никак не удавалось согреться. Колберты - милая и дружелюбная семья - всячески старались помочь им с Кевином. Больной был очаровательным, но он не Блейк. Порывисто стискивающие ее детские ручки не могли заменить сильных мужских объятий, как и влажные чмокания, которыми Кевин и его младшая сестренка Эми прощались с ней каждый вечер, не позволяли забыть поцелуи, после которых она тонула в чувственном удовольствии.
Диона никогда бы не поверила, что ей будет недоставать перепалок с Блейком, громогласных и бурных споров. Но она страшно тосковала и об его утреннем ворчании, и об озорной улыбке, освещавшей родное лицо, когда он над ней подтрунивал.
С безрассудным отчаянием Диона надеялась, что последняя ночь, проведенная вместе, подарит ей ребенка. Блейк в тот раз не предохранялся. Почти три недели она мечтала и витала в облаках. А когда обнаружила, что этому не суждено сбыться, мир стал еще мрачнее.
По почте пришел чек на крупную сумму, переправленный доктором Норвудом, и при виде подписи Блейка она едва сдержала громкий стон. Захотелось разорвать бумажку в клочки, но Диона не поддалась мимолетному порыву. Сумма оказалась больше оговоренной вначале, однако ей были нужны эти деньги. Проведя подушечкой пальца по четким угловатым буквам, Диона задумалась. Так все и должно было закончиться. Как только она уехала, сразу превратилась в эпизод его прошлого. Диона поступила, как считала лучшим для Блейка, но не ожидала, что проведет остаток дней в мучениях.
С грозной решимостью она принялась восстанавливать свои оборонительные рубежи, чтобы спрятаться за ними, отсечь боль, воспоминания и тьму. Глядя в серое зимнее небо, Диона надеялась, что однажды вкус к жизни вернется, и солнце снова засияет.
Ровно через месяц работы у Колбертов, хозяйка сообщила о звонке. Недоуменно хмурясь, Диона подала Кевину книжку-раскраску и цветные карандаши, чтобы занять мальчика на время, и вышла в холл к телефону.
– Это мужчина, - прошептала Франсин Колберт с восхищенной улыбкой, после чего отправилась посмотреть, что заставило Эми разреветься так, будто ее скальпировали.