Поцелованная Смертью
Шрифт:
Ребята тщетно пытались сбежать от разошедшегося соседа — Давид перекрыл им путь отступления, продолжая рассказывать, что будет с их здоровьем через пару лет, если они не избавятся от пагубной привычки. Маг не выбирал выражений. И когда речь пошла о покрытых сажей легких трупа, которому на днях делал вскрытие (на самом деле целитель соврал ради пущего эффекта, так как редко имел дело с мертвецами) один парень позеленел и… и через минуту побежал домой за веником и совком.
Решив, что долг сознательного гражданина исполнен, Давид развернулся к терпеливо ждущей
— Здравствуйте. Вы ко мне?
— Да. Добрый день. К вам, — улыбнулась магичка и отвела с лица прядь волос — на запястье весело зазвенел серебристый браслет с подвесками.
Целитель, машинально взглянув на артефакт, переменился в лице, мигом узнав девушку под личиной.
— Прошу вас, заходите.
Через пару мгновений, как закрылась дверь за Давидом и его гостьей, на лестничную площадку поднялся высокий русоволосый парень со страшными зеленными глазами. Почему страшными? Да потому что после их угнетающего взгляда два оставшихся возле окна малолетних курильщика смяли свои пачки и, не дожидаясь друга, разбежались по своим квартирам.
Молодой человек, легко запрыгнув на высокий подоконник, встряхнул правой рукой. На не слишком чистый пол шлепнулись две черные змейки. Обиженные грубым обращением гады чуть пошипели, а затем послушно, темными ручейками потекли к двери, а затем и по ней самой. Ползя по отвесной поверхности, словно по горизонтальной, они на глазах истончались и, добравшись до замочной скважины, без усилий в нее проскользнули.
Мужчина, сидящий на подоконнике, закрыл глаза — и стал невидим. По крайней мере, парнишка, сосед целителя, вышедший из квартиры с веником в руках, его не увидел.
Закрыв за девушкой дверь, Давид произнес дрогнувшим голосом:
— Анна, ты все-таки пришла…
Данилевская нажала на топаз в левой серьге, снимая личину, и сразу почувствовала себя голой — целитель жадно смотрел на нее настоящую, словно запоминая на века.
— А почему бы мне не зайти к другу? — спокойно произнесла, доставая с полки свои шлепанцы.
То, что они спустя года продолжали там лежать, дожидаясь ее, говорило о многом. Маг все еще не терял надежду.
— Значит, к другу пришла? — усмехнулся мужчина криво. — Что ж, значит, будем дружить тесно.
Аня поморщилась — у этой невинной фразы было пошлое завершение: будем дружить тесно, организмами. И услышала она ее как-то из уст целителя. Как же давно это было…
Сводить шрамы восемнадцатилетняя магичка приходила дважды в неделю: во вторник и субботу. Молодой маг понравился ей с первого взгляда — чуткий, деликатный, во время сеанса он заставлял забыть обо всем на свете. А еще девушка не раз ловила на себе его нежные взгляды, и это притом, что прикосновения врачевателя к ее обнаженной коже оставались целомудренными и аккуратными.
И огневичка решила, что лучшего проводника во “взрослую” жизнь ей не найти. Нет, среди магов и тем более оборотней желающие нашлись бы быстро, но что-то подсказывало: это только усложнило бы ее ситуацию. Да и не забывала она, что если веры искренны в выражаемых чувствах, то те же колдуны не станут
А целитель был другим — серьезным, понимающим и зрелым не по годам. И вдобавок влюбленным.
Давид держал оборону стойко, честно стараясь удержаться в рамках отношений целитель — пациентка. И даже заявил Булату, что не может больше лечить его падчерицу.
— Не устраивает плата? Назови сумму сам, — пристально глядя на мага, предложил вожак северных вервольфов.
Парень досадливо поморщился.
— Не в это дело.
— А в чем?
Давид ответил искренне, ожидая в любую секунду сокрушительного удара в челюсть.
— Ваша падчерица ко мне пристает.
Белоснежных зубов маг не лишился — Владлен, подавив клокочущий внутри смех, вопрошающе приподнял бровь.
— И что? Скажешь, что она тебе не нравится?
От неожиданности целитель, до этого отказавшийся присесть, с трудом на подкашивающихся ногах добрался до кресла. Он и подумать не мог, что вервольф обо всем знает: и о его неравнодушии к Ане, и о ее неловких попытках соблазнить своего целителя.
— То есть вы не против, если она станет моей девушкой?
— Я уважаю выбор моей дочери, — мягко подтвердил оборотень и встал из-за массивного стола.
Высокий, крупный мужчина походкой хищника на охоте подошел к целителю. Упершись руками в подлокотники кресла, навис над ним и тихо объяснил:
— Я очень люблю свою жену и ненавижу, когда ее что-то огорчает. Сейчас единственное из-за чего переживает Лидия — это душевное спокойствие дочери. Сумеешь отучить Анну дергаться при малейшем шорохе, скажу тебе спасибо. Но если ты обидишь нашу девочку…
Булат многозначительно умолк. Зрачки его глаз вертикально вытянулись, темные радужки по-волчьи пожелтели.
Получив своеобразное благословение, Давид с неделю не мог поверить своему счастью. А затем во время очередного сеанса позволил себя “соблазнить”.
То ли первая любовь, то ли Давид обладал Даром исцелять не только тела, но и души, а может, просто пришло время, но Аня оттаяла, перестав бояться наступления ночи. И даже поступила в вуз, послушавшись уговоров родителей. О том, что Давид больше, чем друг, знал только отчим — Данилевская не хотела пересудов, что перспективный маг связался с вампирозависимой, и влюбленный мужчина малодушно уступил ее страхам.
Учеба, новые друзья оттянули на себя львиную долю внимания, которое раньше получал Давид. И отношения их несколько охладели.
Получив диплом, Аня собралась в Нью-Йорк, единственный город в мире, в который был заказан путь Аристарху. Позвав целителя с собой, Данилевская в ответ услышала просьбу о времени подумать. И она его дала, уехав в Большое Яблоко вместе с Романом Булатовым, который с радостью согласился присмотреть за кузиной на чужбине.
Давид пытался наладить отношения, когда девушка один-два раза в год приезжала домой погостить. Но, похоже, разобиженная на него огневичка разлюбила, тогда как он застрял в старых чувствах…