Поцелованный богом
Шрифт:
Не откладывая дела в долгий ящик, а прямо утром на следующий день Васька выехал на место происшествия. Случайно застал Бершака, который собирался в дорогу. Рана его заживала медленно, однако он уже неплохо владел рукой. Несколько удивился, что убийством Костюшко и Мясищева вновь интересуются, но повторно дать показания не отказался, посетив:
– Жаль, что придется задержаться до завтра. Я договорился о подводе до станицы, она должна скоро
– Куда вы намерены ехать? – осведомился Василий Евсеевич, внушавший Бершаку уважение, граничащее с подобострастием.
– Мне предписано вернуться в Краснодар.
– Не беда. Закончу и довезу вас.
Выслушав рассказ из первых уст, Василий Евсеевич пожелал лично пройтись до Кубани тем путем, которым шли Бершак с Яуровым.
– Здесь мы расстались, – Бершак остановился на пригорке. – Назар двинул напрямки, а я вниз.
Василий Евсеевич достал часы на цепочке, открыл крышку и пошел по натоптанной тропинке.
– А мне что делать? – крикнул Бершак.
– Подождите здесь, – Василий Евсеевич не обернулся.
Размеренным шагом за пятнадцать минут он дошел до хутора, повернул назад. Была ночь, фонарей здесь нет, если висела луна, то Назар шел быстрее. Если луны не было, значит примерно за то же время он добрался до хутора или... вернулся.
– В котором часу вы с Яуровым вышли из хаты? – полюбопытствовал Василий Евсеевич.
Кстати, время в протоколе не указывалось. Да и кого оно интересовало? Станичных милиционеров, которые в своем большинстве ничему не учились? Васька тоже не имел особых знаний, да что там – дураком слыл в юности, но хотя бы занимался самообразованием, много читал. Любя свою работу, допытывался у бывалых людей, каковы особенности следствия. Поэтому он решил установить точное время, чтоб не сомневаться в невиновности Яурова.
– Точно не могу сказать... – растерялся Бершак.
– А все ж вспомните. Вы засиделись допоздна, как написано в деле. Что значит – допоздна? Это было в двенадцать ночи, в час, в два? И вас ведь что-то заставило разойтись?
– Заставило? – переспросил Бершак, нахмурив лоб. – Ну, спор был бессмысленный. Костюшко с Мясищевым постоянно спорили до хрипоты, честно сказать, мне это надоело, я и решил пойти на Кубань. А Назар...
– В котором часу?
– Без двадцати... двенадцать. Да-да. Когда мы с Назаром выходили, Костюшко на часы посмотрел и сказал: «И то верно, пора. Без двадцати уж». А в половине первого все было уже кончено. Значит...
– Покажите место, где перепрыгивал ограждение убийца, – перебил его Василий Евсеевич.
У плетня он попросил показать, через какое окно стрелял убийца, в каком месте увидел его Бершак, где он получил пулю. Тот без охоты, но рассказывал и показывал, однако после осмотра места, смущенно поинтересовался:
– Простите, а что вас не устраивает?
– Понимаете, я знаю Яурова давно, – ответил Василий Евсеевич. Далее он не лукавил, а высказал свое мнение о Назаре, несмотря на то, что не питал к нему симпатии: – Он был храбрым и более честным, чем многие. Однажды во время Гражданской расстреливали белогвардейских женщин с детьми, и он выступил в их защиту. Разве мог такой, как Яуров, выстрелить из-за угла и в спину? Он выстрелил бы только так, как мы с вами сейчас стоим – лицом к лицу.
– И я говорил о том же, – с жаром произнес Бершак. – Меня не послушали, не захотели разобраться.
– Но револьвер Яурова оказался на месте преступления. И приметы вы описали его же...
– Откуда же я знал, что эти приметы совпадут! Да нет, не то говорю. Я и тогда милиции сказал, что узнал бы Назара, какая б ни была темнота.
– А было совсем темно? Или лунная ночь?
– Половина луны.
– Значит, лунная. Поехали. Только прежде заедем на хутор Яурова.
Он действовал на нее, как удар молнии: стоило Ваське появиться, у Кати перекрывался кислород, сердце останавливалось.
– Покажи, где Назар хранил револьвер, – попросил Васька.
Придя в себя от его неожиданного появления, ведь расстались только вчера, Катя отвела Василия в комнату, показала этажерку и пустую коробку.
– Кто к вам заходил? – спросил Васька, осматривая ничем не примечательную комнату.
– Я спрашивала мамашу, кто приходил, когда меня и Назара не было дома. Но те, кого она называла, не могли украсть, кроме Мили.
– Кто такая Миля?
– Бывшая невеста Назара. Она приносила ребенка лечить к мамаше и оставалась одна...
– А когда ты и Назар были дома, кто к вам заходил... скажем, часто?