Поцеловать первого встречного
Шрифт:
— Рядом с тобой кто-то ошивался?
— Агась. Весь клуб. Народу видал сколько?
— Конкретно возле тебя кто крутился?
— Не знаю. Наверное, — Каминских цепенеет на мгновение, после чего испуганно зажимает рот ладонью. — Тормози. Тормози, говорю! — требовательно пинают сидение водителя. Машина едва успевает сбавить скорость, когда на ходу распахивается дверца и тело наполовину переваливается наружу.
Сидим и слушаем как её выворачивает наизнанку. Романтика.
— Ну класс, — как рядом находящийся подлезаю к ней, не давая
Держать блюющему волосы? Предел мечтаний.
— Ой, — вернувшись на место, пытается собрать в кучку глаза Софа. — Сорри. Освежитель воздуха есть у кого? А, у меня духи были, — опять начинают неуклюже ковыряться в рюкзаке, но я пресекаю возню.
— Сиди, горе луковое, — сам лезу в женский бермудский треугольник, к удаче откапывая влажные салфетки. — Вытрись. Или не всё выплюнула? — отрицательное мотание головы. Захлопываю нахрен дверцу. — Тогда поехали, чего стоим?
Ехать недолго, но теперь приходится напряженно всматриваться. Вдруг опять по тормозам придётся жать. Но вроде нет, Софу, наоборот, начало клонить в сон. Когда подъезжаем к отелю она уже безмятежно посапывает на моём плече, стискивая салфетки. Приходится будить, потому что я её на себе не потащу.
Медленно ковыляя доходим до лифта и поднимаемся на нужный этаж.
— Ура, кроватка! — растормошённая Софа радостно заваливается… на диван.
— Промазала, — блин. До спальной зоны буквально волочу её. Правда в полумраке от плотных штор не вписываюсь в поворот. Ауч.
На шум и голоса просыпается Паулина, включая светильник и даря хоть какой-то ориентир.
— Вы чего? — зевая, щурится она. — Ого. Что случилось?
— Спроси у тусовщицы, — скидываю ношу на подушки. — Вода есть?
— Должна быть в мини-баре.
— Какая у тебя пижамка симпатичная, — умиляется Нечаев, разглядывая фламинго на шортах Демидовой. Нашёл время.
— Воду несите! — рыкаю на голубков. Потом помилуются.
— А, да, — поспешно спрыгивают с постели и бегут обратно в гостиную.
— Я помогу, — и этот за ней. Серьёзно? Охренеть, блин. А мне что делать?
Ясно что. С матами стягиваю с хохочущей Софы грязные после пустыни кеды.
— И чего ты ржёшь?
— Щекотно.
Щекотно ей.
— Джинсы снимай.
— Вот прям так? Без прелюдий?
Боже, дай мне сил.
— Не вертись, — раздеть "бревно" та ещё задачка. Однако кое-как справляюсь и теперь это чудо лежит в одних трусах, растопырив коленки. Неоднозначность ситуации осознаю, кажется, только я. Софу же заботит другое.
— Слушай, — задумчивые складки собираются на её лбу. — А Гера — это сокращение от чего? Георгий? Григорий? Герасим? Герман?
Очень своевременный вопрос.
— Гертруда.
Шутка юмора не зашла.
— Не, ну правда?
— Это сейчас действительно важно?
— Угу.
— Георгий.
— Приятно познакомиться, Георгий.
— Сказала лежащая в кровати девица с раздвинутыми ногами.
— А? Ой.
— Мы добыли воду! Омг… — если есть приз за самое "компрометирующее палево" — он наш. — Мы вам не помешали? — Тимоха удивительный тип, конечно. Переживать и стебать одновременно — то ли дар, то ли проклятие. — В неравном бою с холодосом отвоевал. Гад отдавать не хотел.
— Обязательно паясничать? — вздыхает Паулина, забирая у него бутылку минералки без газа и отдавая мне. Я же в свою очередь протягиваю её Софе.
— Пей, — процесс приходится контролировать. — Больше. Всё, что есть.
— Не хочу.
— Пей. Нужно как можно больше жидкости, чтоб вся дрянь вышла.
— Только вот какая дрянь? — озадаченно чешет затылок Тим.
— Хороший вопрос.
— Может, стоит позвать врача? — Паулина взглядом ищет стационарный телефон для связи с рецепшеном. — Должен же быть какой-то дежурный здесь.
— Не надо врача. Я огуречик, — бунтует Каминских.
— Хлебай водицу, огуречик, — вздыхаю, понимая, что мирной ночи мне не светит. — Позови на всякий пожарный, — это уже адресовано блондинке. — И присмотри за ней, ладно?
— А вы куда? — наши молчаливые переглядки с Нечаевым от неё не ускользают. Поеду не один, вижу по нему. Пусть он и паяц, но товарищ надёжный.
— Надо уладить кое-что, — отвечает ей Тимоха. — Скоро вернёмся, ежевичка. А если не вернёмся, проследи, чтоб на моей могиле выгравировали, что я жил только ради тебя.
— Дурила.
— Зато влюблённый.
[1] Крайний срок
Глава восьмая. Когда дразнишь тигра в клетке — береги пальцы
Едем обратно в злосчастный клуб. Надо ведь разобраться: что к чему. Спускать на самотёк такое, во всяком случае, точно нельзя. На входе больше не церемонимся. Никаких "чаевых" секьюрити, сразу требуем администратора и, красочно обрисовав ему ситуацию на английском, идём в служебку, перематывать запись с камер. Находим Софу и..
Ну да, что и следовало ожидать. Какой-то хмырь тёрся возле неё у бара дольше всех. Чётко видно как она сидит, погружённая в телефон, и едва ли обращает на кого-то внимание. По-моему, ни разу и не взглянула в его сторону, отмахиваясь как от таракана.
Честно? У меня мелькала мысль, что отчасти она сама виновата. Провоцировать-то Каминских любит, это факт. Однако, очевидно, только меня. В данной ситуации её единственный косяк заключался в том, что она заявилась в подобное место одна.
Во всём остальном — кристально чиста, не прикопаешься. Ни поведение, ни внешний вид, а ей хватило ума приодеться поскромнее, ни уж тем более какого-то намёка на флирт. Тем, надо полагать, и завела шарманку. Оскорбила беднягу равнодушием.
Минут десять хмырь крутился, но отвалил, перед этим несколько раз подозрительно нарушив дистанцию. Наверняка не скажешь, но из всех, кто как-то маячил вблизи он единственный спокойно мог что-то подсыпать в “Мохито”.