Поцеловать первого встречного
Шрифт:
— Хех, — любопытный вопрос, заставляющий призадуматься. — Скорее первое, чем второе. Камон, нам по двадцать, какой нафиг брак? Не, я, конечно, как и все девочки не раз мысленно примеряла белое платье, но чтоб поставить прям цель: во чтобы-то ни стало нацепить колечко на пальчик и поводок на жениха, — такого пунктика никогда не было.
— Знаешь, я почти готов сделать тебе предложение только ради того, чтобы посмотреть на твою реакцию.
Гы, отчаянный малый.
— Лучше не рискуй. А то ещё соглашусь. Из вредности, —
— Разбрасываться деньгами — потому что "хочу", лишиться девственности из мести, выйти замуж из вредности. Да. На тебя похоже.
— Пфф, сравнил.
— Зато перевёл стрелки на нужную тему.
О, нет.
— Блин. Ну хорош ж сидели, вот чё ты всё портишь?
— Потому что мы вчера так и не договорили.
— А вариант секса на природе ещё в силе? — хлопающие реснички, милая улыбочка — я сама невинность.
— Уходить от темы, прикрываясь сексом — это так по-взрослому.
— Это приятный обходной путь, — назидательно вскидываю указательный перст. — Лучше трахнемся, чем поругаемся, согласен?
— А кто ругается? Я вообще-то хотел сказать: “спасибо”.
— Эээ…
— Разумеется, твоя самодеятельность меня не устраивает, но за помощь действительно спасибо.
— Оуу… Пожалуйста.
— Я всё верну.
— Опять двадцать пять. Ты путаешь безвозмездную помощь с кредитной рассрочкой. Никто никому ничего не должен, усёк? Если очень хочется отблагодарить, дари цветы и води в кафе, мне будет приятно. Если что, я герберы люблю. Ты мне лучше скажи, этой суммы достаточно? Хотя бы на первое время? Потому что я могу ещё немного подкинуть. Оставила на чёрный… — не договариваю, булькая в зажавшую мне рот ладонь.
— Соня, тормози, умоляю, — качает головой Гера. — Иначе я тебя просто не вывезу.
Мычу, давая понять, что мне есть что сказать. Не сразу, но получаю обратно доступ к речевому аппарату.
— Жаль. Я была уверена, что именно ты справишься.
— Мне тоже так казалось, но это сложно. Взбалмошность — ладно, к этому привыкнуть можно, но ты абсолютно бесконтрольная. Существуешь сама по себе, со своими правилами, и вот под это… сложно подстроиться.
Пам-пам-пам. Приехали. Марш Мендельсона отменяется по технических причинам. Запихивайте белых голубей обратно в клетки.
— Так давай облегчим задачу. Разбежимся по разным углам и никому ни под кого не придётся подстраиваться. Как думаешь, если пройдусь по городу с плакатом: “Ищу нового парня. Старый не вывозит”, кто-нибудь меня подберёт? А то одной оставаться опять не хочется.
Михеев смачно выругивается, не стесняясь в выражениях. Цензура бы такого не пропустила.
— Вот об этом я и говорю! Клубком сворачиваешься и иголки наружу. Лучшая защита — нападение? Зачем из крайности в крайность бросаться?
— Потому что очевидно, к чему всё идёт. Зачем оттягивать?
— Для кого очевидно?
— Для меня. Я уже через это проходила: ты клёвая в качестве друга, а вот встречаться с тобой ну нахрен. Своим поведением сама вынуждаешь тебе изменять, бла-бла-бла и дальше в том же духе, — подобрав кеды, встаю на ноги. — Пошли обратно в лагерь, пока меня тут целиком не сожрали. Нам направо или налево? — мы так петляли, что я уже потерялась в пространстве.
— Что за тупая привычка сбегать на середине разговора? Сама просила говорить прямо, без увиливаний.
Просила. Но одно дело слышать о своих недостатках от левого чела, который тебе никто, и совсем другое от того, в кого втюхалась как последняя клуша. Да, это не сопливая розовая любовь с единорогами на ватных облачках, но она есть. Своя, особая.
Гера прав, любовь — аномалия, которая проявляется у всех по-разному. Моя в том, что я привыкла. Доверилась. Осознанно тянусь к нему и в какой-то мере, нет смысла отрицать, уже зависима от самого факта, что он рядом. Что, наконец-то, у меня есть шанс чувствовать себя… нужной, а главное — не одинокой.
И это только начало, дальше затянет ещё сильнее, поэтому если у наших отношений, которые непонятно есть вообще или нет, перспектива одна — лучше резать наживую. Сейчас. Чтоб не было больнее потом.
Иду хоть куда-нибудь. Только чтоб не стоять.
— Каминских, тормози, — игнорирую окрик. — Тормози, мать твою! — снова игнорирую, а вот врезавшуюся в землю рядом с моими босыми пальцами пулю игнорировать уже не так просто. Офигевше оборачиваюсь, забывая, что прятала лицо не просто так. — Совсем охренел? Ещё в лоб садани!
Михееву хватает секунды, чтобы всё заметить и понять. Спасительные очки бесцеремонно срываются с моего лица.
— И чего ревёшь? — удручённо интересуются, на что я могу разве что всхлипнуть. Я не виновата, оно само. Правда. Одно на другое как-то наложилось и трубу прорвало. — Сама поругалась, сама обиделась? Я не сказал, что не хочу связываться, я сказал — это сложно. Разницу улавливаешь?
— Честно? Нет.
— Люблю я тебя, бестолочь. Ты, конечно, всю душу мне вынешь, уже нервная система ни к чёрту, но я, видимо, всё-таки немного мазохист. Раз мне это нравится.
— Проверься у невролога. Возможно, я ни причём. Нервную систему я ему порчу. Вечно из меня какую-то конченную мразь делают. А остальные что, все такие идеальные?
— Дура, я тебе в любви признался. А ты услышала только это?
— Да? Стоп… что? — и тут до меня доходит…
Внутри с маленьким бабахом что-то обрывается.
Эльф в последнем ролике в тт трясёт свой планшет похлеще маракас, приклеивая следом забавный кадр дрыгающихся в переполненном автобусе индусов с припиской “тем временем фиксики внутри”.