Поцелуи под омелой
Шрифт:
– Чтобы не потерялась, – заявил он, потянув меня за собой.
– Лучше о сделке думай, сохатый, не строй глазки.
– Как не строить, Сахарочек? Ты же будешь там самой красивой…
Сердце гулко забилось о ребра, кровь зашумела в ушах. Но едва мы прошли турникет, Морозов резко повернулся, отпустил меня и оскалился.
– Пингвинихой на льдине! – он с хохотом откатился подальше.
Все-таки перееду его при случае. Минус два пальца – и сразу станет шелковым!
Едва я ступила на лед, сразу узнала знакомое чувство.
Меня лишили равновесия в буквальном смысле слова. Скольжение выходило рваным, я выставила перед собой руки в надежде найти опору. Взгляд метнулся к ограждению: всего несколько метров. Если сильно не торопиться, добралась бы за минуту и прижалась к нарисованному волку из мультика.
Промелькнула мысль, что лучше бы я взяла игрушку.
– Помочь?
– Сгинь, – бросила я, осторожно двигаясь в сторону спасительной стеночки.
Шажочек, потом еще шажочек.
Рудольф объехал меня по кругу, как заправский олимпийский чемпион. Для показухи он задвинул одну ногу за другую и насмешливо поклонился воображаемым зрителям. Мимо проносились детки, парочки.
Группа девушек заливисто расхохотались. Они издали наблюдали за моими попытками кататься, но больше их, конечно, интересовал Морозов. Каждая из красавиц, одна другой краше, старательно привлекали внимание оленя: изгибались, крутились, демонстрировали танцевальные пируэты на зеркальной поверхности льда.
Ретивой брюнетке с куриной жопкой вместо губ я пожелала сломать ногу. В двух местах.
– И все-таки дай руку, – любезно протянул мне копытце Морозов.
Сам он лучился довольством, на щеках играл здоровый румянец, глаза сияли. Шапку Рудольф благополучно «забыл» в раздевалке, тем самым добавив к своей харизме еще плюс десять баллов. Гад понимал, что нордические блондины с глазами цвета малахита и ростом метр девяносто на дорогах России никогда не валялись.
Красивый мужик и в Африке красивый. Конечно, понятие прекрасного у всех разнилось, но сладкоголосые херувимчики с ресницами-опахалами из моды никогда не выходили. И чем они нахальнее, тем больше собирали оваций.
– Мужчина, вы нам не поможете? – закудахтала со стороны группа фанаток Рудольфа.
– Слыхал? Тебя поклонницы ждут, – я кивнула на девушек и сделала очередной шажок.
Через три метра я буду спасена. Всего ничего.
Мимо на скорости реактивного самолета пролетел какой-то чудак на букву «м» и чуть не сбил меня с ног. Лезвия заскользили, сила притяжения потянула к земле. Я приготовилась к болезненному удару, но в последний момент на помощь пришел все тот же Морозов.
– Не понимаю, как девушка из Питера может так отвратительно кататься, – протянул он и незаметно оттащил мое дрожащее тело подальше от благословенного бортика.
Дважды гад, чтоб тебя губастая от восторга заклевала.
– Лучше подумай, как нам уговорить Ивана Петровича на сделку, – процедила я, поправив сбившуюся шапку. – И куда ты меня тащишь?
–
– Давай лучше пофотографируемся у мультяшек и пойдем пить чай, а? – с тоской вздохнула я, понимая, что от идиотской идеи придется отбиваться силой.
Кровожадные мысли об отрезанных пальцах оставила на потом. Сейчас бы самой не угодить под чьи-нибудь лезвия, на льду сегодня куча народу. Все на коньках – потенциальная угроза моему здоровью. Вот тот детина с плечами шире лавки легко меня сломает, если врежется. А дети вообще не смотрели, куда ехали.
– Я думал в культурной столице страны коньки – одно из главных развлечений, – склонил голову к плечу Рудольф. – Нева, все дела. Прудики, прогулки под Луной, аристократические замашки.
– Нет, по утрам мы пьем кофе в Эрмитаже. В обед обсуждаем разницу в творчестве Моне и Мане, а вечером на террасах вздыхаем с томиком рассказов Пушкина о прекрасных буднях барышень девятнадцатого века.
Как и следовало ожидать, Морозов расхохотался.
– Ты просто чудо, Сахарочек, – произнес он, и я сдвинула брови.
– Чудо, какая дурочка? – съязвила в ответ, на что получила теплую улыбку.
– Не ищи в моих словах скрытый смысл. Мне нравится тебя дразнить, но оскорблять – увольте. Я подобной ерундой не занимаюсь.
– И бывших грязью не поливаешь? – я пытливо заглянула ему в лицо, заметив, как быстро улетучилось хорошее настроение.
Опять обидела. Рудольф отъехал на два шага и сунул руки в карманы пальто.
– Человек, оскорбляющий женщину после расставания, не достоин звания мужчины, – ледяным тоном отчеканил Морозов. – Какой бы она ни была, ты сам ее выбирал.
– В глазах рябит от блеска твоих лат, – вздохнула я. – Право не знаю, ты либо очень воспитанный конь, либо принц.
– Теперь воспитание считается дурным тоном?
– Видишь ли, сохатый…
Закончить не вышло, на меня сзади налетела чья-то туша. Каток качнулся, Рудольф вскрикнул, бросился ко мне, но не успел. За секунду до падения кто-то сжал меня в стальных объятиях и окатил горьковатым ароматом туалетной воды.
Повернув голову, я встретилась с черными глазами незнакомца, на губах которого заиграла белозубая улыбка.
– Мама мия, какая богиня встретила меня по пути в Рай!
Классика жанра: два мужика, я и неловкая ситуация, когда почти села на вертикальный шпагат.
Глава 10
Едва я посмотрела на мужчину, как сразу узнала его.
Улыбку из рекламы зубной пасты и смоляные волосы, зачесанные назад и укороченные по бокам, нельзя не вспомнить. Лучшая подруга тыкала в фотографию пальцем со словами: «Знакомься, Лелик, сие переходящее сомбреро – наш гуляющий папаша!».
Имя отца Сереженьки, конечно, вылетело из моей головы. Остались смутные факты. Вроде бы он – тревел-блогер со странным именем, который вел канал и щедро делился фотографиями в других социальных сетях. Писал посты, устраивал прогревы, разбивал сердца и печень фанаткам.