Поцелуи под омелой
Шрифт:
Спасибо попугаю Кеше, ведь его выклевывание мозга Рудольфа подарило шанс на победу в гонке. Об остальном я старалась не думать.
Ивана Петровича я нашла за одним из многочисленных столиков кафе, напротив саней с двумя оленями и Дедом Морозом.
Людей вокруг было немного, народ в столице дорабатывал последние рабочие дни перед затяжными праздниками. Молодежь и родители с детьми проводили время на катке. Нам со Штерном никто бы не помешал обсудить дела за чашечкой кофе.
Не дойдя всего двух метров до задумчивого
Дурацкая этика, глупая мораль. А еще беспрестанно всплывающие в памяти кадры первой встречи с Рудольфом, возбуждение, что спиралью закручивалось внизу живота. От него подрагивали кончики пальцев, тянуло обратно на лед. К запахам вишни и горького миндаля, пропитавших тело до костей.
Я решительно тряхнула головой и сбросила наваждение.
Хватит! Не пятнадцать лет, чтобы жить эмоциями и гормонами. Работа – лучший способ излечения от проблем и неуместных желаний.
– Алена, – поприветствовал Иван Петрович. – А где Рудольф?
Я улыбнулась, ставя свой заказ. В кружке с горячим молоком и шоколадом толкались кубики зефира. Они наполняли рот слюной и забивали нос ванильным ароматом, керамические бока посуды приятно согревали ладони.
– Друга встретил, общаются, – я неопределенно махнула в сторону ограждения, взгляд уперся в светящееся меню. Желудок запротестовал, недовольно урча, ведь ничего путного из еды ему не купили.
Ничего, обойдемся маршмеллоу из шоколадной бомбочки. Сладости тоже дают насыщение.
– Вы не остались?
Я озадаченно посмотрела на Штерна.
– Мы не друзья, Иван Петрович, – осторожно протянула я. Пластиковая ложка легла на салфетку, оставив несколько коричневых пятен на белоснежной поверхности. – Не думаю, что стоило им мешать. У них свои разговоры.
«И не самые приятные», – промелькнула в голове мысль.
– Знаете, Алена, – Иван Петрович перевел рассеянный взгляд с очередной украшенной елочки за моей спиной на меня. – Ваша встреча не случайна. Возможно, это шанс.
Я поморщилась, чем вызвала короткий смешок у Штерна. Он и не догадывался, насколько близок в предположениях к правде. Только в одном ошибся: никаких «шансов» с Рудольфом у нас не было.
Конечно, вероятность встретить незнакомца, с которым ты провела ночь, у дома клиента очень мала. Но не настолько, чтобы верить в превратности судьбы. Скорее банальная неудача, такое случалось даже с лучшими из нас.
– Иван Петрович, – я решила не заострять внимание на теме Рудольфа, потому вернулась к делам. – Давайте все-таки обсудим контракт. Или хотя бы вероятность его заключения.
Штерн прищурился, плечи под темным пуховиком напряглись. Весь флер наивности
– На самом деле все контракты заключает моя дочь, – просто ответил он, и я разочарованно прикусила губу. – Без Люды я стараюсь ничего не подписывать. Мне проще работать со стеклом, чем вникать в сложности ваших…
Он неопределенно пошевелил пальцами, и я хмыкнула.
– Бизнес-процессов? – подсказала и услышала в ответ усталое:
– Да. Люда сейчас в Европе, вернется на праздниках. Мне немного стыдно, следовало сразу все прояснить…
В глазах Штерна появилась тоска. Она, как сосущая трясина, вытягивала из мастера детскую радость, которую испытывает каждый взрослый в канун Нового года. В эти дни люди ждали чуда, надеялись на изменение судьбы после боя курантов.
Иван Петрович тоже мечтал о празднике в кругу семьи, а вместо этого получил тот звонок с отказом. Он явственно читался в молчаливой правде об отношениях отца и дочери.
– Вас устраивает зависимое положение? – неожиданно для себя спросила я, потом запнулась и исправилась: – В смысле, вы могли бы сами контролировать процесс. Наши юристы, команда маркетологов, менеджеры. Контракт с «Драгоценностью» позволил бы выйти на другой уровень.
Иван Петрович поднес к губам чашку, медленно вдыхая бодрящий аромат кофе.
– Знаю, – кивнул наконец Штерн, керамика звонко откликнулась при встрече с блюдцем. – Видите ли, Алена, я все понимаю. Но слишком стар для разрыва отношений с дочерью, пусть они больше напоминают деловые.
Я промолчала, все-таки не мне осуждать кого-то. Хотя в душе с мнением Ивана Петровича не согласилась: какой смысл в семье, где ты просто источник благополучия?
– Когда я звонила, супруг Людмилы договорился о встрече от вашего имени, – отпила шоколад, смакуя приятное молочное послевкусие, и почувствовала, как тепло растеклось по венам.
– Я удивился, ведь была оговорена встреча с Рудольфом, – пожал плечами Иван Петрович. – Он позвонил незадолго до вас.
Тяжело вздохнув, я поставила чашку на стол. На языке вертелась парочка ругательств.
– Для людей, которые ведут бизнес, ваш зять и дочь поступили непрофессионально, – мрачно изрекла я. – Бросили вас и нас перед фактом без объявления войны в надежде, что мы перебьемся как пираньи за добычу. Кто выживет, тому и тапки.
– Вы очень прямолинейны, Алена, – улыбнулся мягко Штерн. – Одна из причин, почему я сейчас здесь.
– Веселье?
Мой вопрос, заданный кислым тоном, вызвал у мастера смех.
– Вроде того. Как будто проводишь время с людьми, которые тебе дороги, – Иван Петрович снова замер, большой очертил круглый край чашки с остатками кофе.