Поцелуй через стекло
Шрифт:
— А сон на что?
— Вы хотите сказать, что гражданка Потешкина передвигается в сонном состоянии? Как лунатик?
— Ну в точности-то не могу сказать, только видел её — как вас сейчас.
— И где же это произошло? — Женский голос уже не маскировал иронии.
— В общаге. Я тогда приболел. Меня даже «Скорая» забирала. Чуть не окочурился.
В двери показалась рыжая кошка, но смерив гостью недовольным взглядом, удалилась.
— Вы утверждаете, что это был ваш личный сон? — Теперь в голосе прочитывалось явное нетерпение.
А чей же? Я
— И вы откликнулись на просьбу и отправились в больницу с намерением… — Последовала пауза.
— Пакет прихватил. Чтоб без шума и пыли.
— Поясните.
— Неужто не знаете, товарищ милиционер? Называется метод — «кошачьи ушки».
Икроножные мышцы следователя при этих словах напряглись. А хозяин продолжал бубнить:
— У Мирки и бабка умела сниться. А то бы разве я на ней- беременной, женился? Дак ни в жизнь!
Здесь Тамара Аркадьевна оперлась обеими ладонями о стол, давая знак: «С меня довольно!» Но сигнал проигнорировали:
— У лопуховских баб такой дар имеется — сниться и рулить. А всё потому, что радиация… А может, химия. В точности неизвестно. Но одно ясно — хрень!
Тамара Аркадьевна вскочила, ударившись о крестовину, поддерживавшую столешницу. Мужик явно бредил. Но здесь она была бессильна. Не её компетенция. А потому с чувством выполненного долга покинула дом у оврага. Села в своё авто и обмерла: в глаза ударил свет фар. Мотоцикл Чингачгука, которого на самом деле звали Ромеро Тальякагуа. Вот он спешился и зашагал к ней:
— Ты какими судьбами здесь? — по обыкновению своему без церемоний осведомился майор.
— По делу. — Она пыталась вложить в интонацию как можно больше официоза, но вышло неубедительно.
— Пустишь? — Он кивнул на салон.
Она молча открыла дверцу.
Перед тем как подсесть к ней, он снял шлем, и чёрные, прямые волос (ну вылитый индеец) упали на виски и лоб. У неё перехватило дыхание. Вот так бы и сидеть рядышком всю ночь напролёт! И вдыхать запах его кожаной куртки! Но, похоже, Чингачгуку этого было недостаточно. Его ладонь легла на её колено. И Тома подумала о том, что у неё на ногах старые разношенные кроссовки. А ещё форма с капитанскими звёздочками.
А рука, тем временем, двигалась к заветной цели.
— Никуда не денешься, если разденешься! — Голос вошёл в её уши этаким сверлом. Периферическое зрение успело отметить пышные бакенбарды в боковом зеркале.
— Прошу прощения! — выпалила она, не глядя на своего пассажира. — Но идите-ка вы в баню, товарищ майор!
Глава 21
Поцелуй — вне санитарных норм
Он вернулся взглядом к распростёртому на кровати телу.
«Никаких проводков, никаких датчиков». — Уже в который по счёту раз констатировал ум, подтверждая прежние выводы и укрепляя в решении уехать. Да, он сегодня же покинет этот город. А дальше ему придётсяжить с этими воспоминаниями. Но потом память смилостивится — и всё пережитое станет мало-помалу терять остроту. А чтобы ускорить процесс, он должен излить свою душу на бумаге.
Его взгляд остановился на руках умирающей. Полотняные рукавички как-то зловеще обрубали поросль, струившуюся по девичьим рукам. На фоне белой кожи татуировка выглядит ярче, подумал он и устыдился собственной мысли. А потому поспешно перевёл взгляд за окно — на цветущую сирень. «На бордовых соцветьях пятна тлена будут смотреться не так удручающе, как на белых». Его мозг, похоже, метался, ища способа заякориться. «А это ещё что за странное словечко всплыло в памяти?»
Вот сейчас он встанет и скажет прощальные слова. Какие положены в подобных сдучаях.
— Кхе- кхе!
Он инстинктивно повёл шеей на этот звук. Палата была пуста. Ну если не считать…Он сделал над собой усилие и повернулся всем корпусом. Да нет же! Это результат напряжения последних месяцев. Да и перенесённую инфекцию не следует сбрасывать со счетов.
Молодой человек двинулся к выходу и уже взялся за дверную ручку, когда его настигло чувство стыда. Чего он испугался? Сейчас он попрощается и навсегда покинет это место. Нет, он не будет дарить ей прощальный поцелуй. Это не соответствует санитарным нормам. Если только через стекло защитного экрана, которым он заблаговременно обзавёлся.
В горле стал набухать ком. Он вынужден был откашляться. Звук, столкнувшись с потолком, рикошетом ударил по собственным слуховым проходам. Что несколько привело его в чувство. Он задрал манжет толстовки и глянул на часы. Отведённое на прощание время истекло.
— Прощай Мирра из города Мирного! — произнёс он.
Осталось развернуться и…
Воспитание сделало своё дело: молодой человек, чтобы не поворачиваться к даме спиной, сделал два шага назад. А чтобы не споткнуться, чуть повернул шею.
Предупреждать ли персонал, что он… ну что это его последний визит? Или вообще уйти не прощаясь? Разрешить эту дилемму он не успел. Его отвлёк низкий, почти утробный голос:
— А что там было?
— Где? — прошептал Лука, повинуясь привычке воспитанного человека давать ответ на поставленный вопрос.
— На станции «Конечная», — прохрипели в ответ.
Глава 22
Где муж?
Неладное она ощутила уже во дворе. В воздухе отсутствовал запах характерного дыма из трубы натопленной баньки.
При входе не раздались характерные для больного ДЦП шаркающие шаги.
— Митя, ты где?
Она прошлась по всем комнатам, теряясь в догадках: что за неотложность помешала молодому мужу заключить её в объятия? И здесь, следует заметить, что при своём недуге доктор Хошабо отличался завидной фигурой. «Этакий кентавр! — первое, что подумала о нём Тамара Аркадьевна при знакомстве. — Только вот ноги подкачали».
Нет, это не было страстью с первого взгляда. Скорее способом убежать от болезненных отношений с майором Тальякагуа. И она ещё ни разу не пожалела о своём выборе.