Поцелуй для короля
Шрифт:
«Кристофер любит меня, но я равнодушна к нему. Возможно, я совершенно не понравлюсь королю, тем более что мы никогда с ним не встречались. И откуда мне знать, что я сама буду чувствовать к нему, пока его не увижу? Да, но ведь когда я пойму это, будет уже слишком поздно!» — лихорадочно соображала Анастасия.
Ей казалось, что она стоит перед очень сложной проблемой. К тому же ей не к кому было обратиться за помощью или просто за советом.
Всю дорогу до дома великая герцогиня говорила не умолкая, но Анастасия не слушала ее. Первый раз в жизни она попала в такое сложное положение.
Наконец они подъехали к красивому
«Что бы ни случилось со мной потом и с каким бы мужчиной ни связала меня судьба, это будет лучше, чем оставаться запертой в этих маленьких комнатах, где меня ожидают только бесконечные уроки и даже не с кем перемолвиться словом, кроме доживающих свой век стариков и старух», — подбодрила себя Анастасия.
— Вот мы и дома! — воскликнула великая герцогиня. — И теперь, Анастасия, у нас так много дел. Нам следует сейчас же составить список всего необходимого для вашего приданого и распорядиться о нашей завтрашней поездке в Лондон.
От восхищения Анастасия только ахнула.
— Дорогая, не правда ли, это замечательно?
— Это чудесно, мама! — простодушно призналась Анастасия.
Но, входя в свои апартаменты, она с некоторым страхом попыталась представить себе, не будет ли дворец в Мороне казаться ей еще худшей темницей, чем дворец Хэмптон-Корт, если король так и не полюбит ее.
Глава 2
Кучер переносил в дом их дорожные сундуки, а Анастасия вместе с матерью поднялась на второй этаж, чтобы оставить там плащи и сумочки. Едва сделав это, она проскользнула в гостиную. Анастасия собиралась просмотреть несколько номеров иллюстрированных журналов, лежавших, как ей было известно, на полке чиппендейльского кабинета. Она смутно помнила, что пару недель назад, кажется, видела в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» портрет короля Максимилиана. Действительно, перелистав с полдюжины старых номеров, она нашла то, что искала. Портрет короля занимал целую страницу. На нем он был изображен в военной форме с бесчисленными наградами и орденской лентой на плече. Несколько мгновений Анастасия рассматривала портрет, пытаясь понять, какие чувства она испытывает. В то же время она не знала, выглядит ли король Максимилиан на самом деле столь же великолепно, как его нарисовал художник. На портрете у него был высокий открытый лоб, прямой классической формы нос и решительный подбородок. Темные глаза смотрели прямо вперед, и Анастасии почудилось в их выражении что-то неумолимое. Король производил довольно неприятное впечатление и не походил ни на одного из когда-либо виденных ею мужчин. Внешность его была очень непривычна. По крайней мере, он не был похож на традиционного француза или испанца.
«Вероятно, король обязан чертами лица своему греко-римскому происхождению», — подумала Анастасия.
Пока ее мать, сидя рядом с ней в карете, предавалась рассуждениям, Анастасия вспомнила все, что она знала из длинной истории королевства Морона, полной завоеваний и вторжений. Еще в древние времена греки, бывшие прекрасными мореплавателями, основали на территории Мороны свою колонию. Потом их сменили финикийцы, которые в период наибольшего могущества покорили все побережье Средиземного моря. Затем сюда пришли римляне.
«Должно быть, они оставили на этой земле много своих построек», — решила Анастасия и припомнила, что где-то читала о находке римского амфитеатра в Мороне.
Но это было прошлое. Что же касалось дня сегодняшнего, то его представлял король Максимилиан III, унаследовавший от отца процветающую страну со свободолюбивым народом.
Это было все, что пришло ей на память. Подпись под портером, на которую взглянула, гласила: «Король Мороны Максимилиан Ш, посетивший Париж в качестве гостя императора Наполеона III и императрицы Евгении. Его величество — частый гость французской столицы».
«Похоже, в отношении короля все сходились в том, что он настроен весьма профранцузски», — отметила Анастасия.
Захлопнув журнал, она положила его на место. У нее не было ни малейшего желания обсуждать с матерью портрет короля. Она лишь хотела знать о нем как можно больше.
Был полдень. Виконт Линкомб мог приехать значительно позже. Анастасия на цыпочках вышла из гостиной и, перейдя в малую гостиную, где была лестница на первый этаж, прислушалась. До нее донеслись голоса матери и их старой служанки. Наверное, они распаковывали вещи. Анастасия быстро сбежала вниз по лестнице, открыла входную дверь и очутилась на улице.
Красные кирпичные стены дворца Хэмптон-Корт сверкали в лучах зимнего солнца подобно драгоценным камням. В воздухе чувствовался легкий морозец. К вечеру, когда сядет солнце, будет очень холодно. Но сейчас свежий воздух придал Анастасии сил, и она не ощущала себя утомленной после долгого пути из Виндзорского замка. Изо всех сил она бросилась бежать по широкой аллее, ведущей к апартаментам леди Уолтерс.
Анастасия не стала спрашивать, пожелает ли ее принять леди Уолтерс, поскольку знала, что старая женщина всегда рада посетителям и наверняка захочет послушать о том, как она провела рождественские праздники в Виндзорском замке.
Анастасию встретил лакей. Он был настолько стар, что казалось, будто одетая на нем ливрея прикрывает не тело, а скелет. Но форменные пуговицы ливреи, перевидавшие за свой век не одно посольство, были начищены до блеска, а сморщенное лицо лакея сохраняло беззубую улыбку все время, пока он провожал Анастасию в гостиную.
— Ее королевское высочество, миледи! — почти что выкрикнул он, поскольку сам был глуховат.
То, что можно было принять за груду шалей в кресле у камина, зашевелилось, и дребезжащий голос спросил:
— Кто? Кто, ты сказал? — Наконец леди Уолтерс увидела Анастасию. — О, это вы, моя дорогая! — воскликнула она. — Вы уже вернулись! Только утром я вспомнила, что вы должны сегодня вернуться. Как я рада.
Анастасия приблизилась к креслу. Леди Уолтерс сидела в кресле, закутанная в несколько шерстяных шалей, а ее колени закрывала сильно побитая молью и испещренная пятнами собачья полость. Однако цвет ее лица свидетельствовал о том, что ей было все еще холодно. Она протянула Анастасии холодную, как лед, изуродованную артритом руку, покрытую сеткой голубых вен.