Поцелуй истины
Шрифт:
— Особенно — если она «просто просит».
Но в разрез с собственными словами он опускает другую руку в карман чёрной инквизиторской формы и вытаскивает неровный прямоугольник шоколадной плитки в серебряной фольге. Запах шоколада с апельсинами заставляет меня содрогнуться от предвкушения. Такую вкусноту я пробовала всего раз в жизни. Запомнила навсегда — как вкус детства и счастья.
Не отрывая от моего лица пристального взгляда, отламывает кусочек… и кормит прямо с рук тающим, сладким, волшебным лакомством, от которого мне хочется жмуриться и мурлыкать,
Поднимаю глаза, отвечаю на его взгляд открыто и искренне. Мысленно умоляю небеса, чтоб волшебство не прекращалось. Чтобы сломались стрелки часов во всём мире. Чтобы не заканчивалась Новогодняя ночь, за которой всегда приходит бледное, угрюмое, невыспавшееся и жестокое утро.
— А второй пункт?..
— Второй пункт Кодекса гласит: «Никогда не целуй ведьму».
Склоняется ко мне… и неторопливо сцеловывает крошки шоколада с уголка моих губ. Горячо, терпко, нежно.
Я тоже плавлюсь, как шоколад и задыхаюсь от жара, который бурлит внутри, словно тёмная лава.
Мало. Этого слишком, преступно мало! Я хочу настоящий поцелуй. Не потому, что так предусматривает какой-то дурацкий план. Не потому, что могу умереть, если не выберусь из этой опасной ловушки. А потому, что просто умру, если он не поцелует меня по-настоящему.
— А… третий пункт?..
— Уже не важно. Кажется, я собираюсь нарушить их все.
Горячие руки ложатся мне на талию, сжимают, и я теряю остатки дыхания.
Глава 12
…но мы снова не успеваем. Неужели так будет всегда? И нам всегда будет не хватать нескольких мгновений для нас двоих? Быть может, Вселенная просто не предусмотрела их, когда создавала время?
Он услышал это первым. Резко поднял голову, так и не коснувшись, не подарив мне желанного поцелуя. Нахмурился, отстранился и обернулся в сторону двери — напряжённый, высокий, тёмный… как никогда похожий на грозного неумолимого Инквизитора, а ведь я, на свою беду, уже стала об этом забывать.
Загородил меня от входа своей широкой спиной.
Вот тогда и я услышала их — неторопливые мягкие шаги в коридоре снаружи. Человек приближался очень спокойно и очень уверенно. Скрипнула дверь. Я осторожно вытянула шею, чтобы разглядеть, кто там.
Уголёк зашипел и бросился под ноги вошедшему старику в чёрном. Тому самому, что чуть было не продал меня градоначальнику, и непременно сделал бы это, если бы судьба по какой-то прихоти не привела в эту Новогоднюю ночь сюда нового Инквизитора.
С тонких губ старика срывается ругательство, а его инстинктивно выброшенная вперёд ладонь посылает шар пламени… который разбивается о ледяную стену высотой в метр. Стена медленно оплавляется и растекается по полу грязной лужей, но она сделала своё дело — кот успел с диким мявом отпрыгнуть с траектории обстрела. Шмыгнул под Инквизиторский стул и принялся там зализывать лапу. Кажется, искры всё же задели.
— Что за тварь вы тут приютили, Родерик? — кривится старик. И у меня нет полной уверенности,
— Это всего лишь чёрный кот. Животное не виновато, что оно чёрное, — мрачно отвечает мой Инквизитор.
— В отличие от ведьм, не правда ли? — усмехается тот, а потом переводит неподвижный оценивающий взгляд на меня, и он пугает меня до жути. Представляю, какой у меня сейчас видок, после того, что только что чуть было не случилось между мной и моим дознавателем, — покрасневшая, смущённая, растерянная… Почему-то кажется, что старик всё понял. И его вторжение словно уничтожило зарождающееся волшебство — как будто он растоптал грязным каблуком цветок под своими ногами. И от этого так горько и пусто, и уже кажется, что нет ничего, что я себе понапридумывала — ни доброты, ни заботы, ни разгорающегося желания в синих глазах… Всего лишь ведьма и Инквизитор, и никто никого не собирался защищать…
— Что вы здесь забыли, Элдрин? Вы сдали полномочия. Она теперь моя… ответственность.
На секунду позволяю себе помечтать, что он хотел сказать на самом деле «она теперь моя», что это не случайная запинка. Но это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой — даже я не так наивна, чтобы верить всерьёз в подобные глупости. Вот только против воли глупое сердце сладко ёкает в груди.
Старик делает шаг вперёд, опускает руку во внутренний карман.
— Видите ли, я должен был отправить отчёт в Конклав о проделанной работе. Там я не мог не отметить удивительную удачу, пославшую нашему захолустью в последний день уходящего года столь ценный объект, как последняя ведьма Тормунгальдского леса…
— Это ещё не установлено! — обрывает его мой Инквизитор. Что он творит? Он же всё про меня давно понял…
— А это не важно! — усмехается старик и вытаскивает, наконец, руку из кармана. В ней маленький туго свёрнутый свиток, скрепленный алой печатью. — Ответ был получен незамедлительно, по магпочте. Решение по этому делу принято. Честно говоря, на моей памяти такого не случалось — судя по всему Конклав был собран в полном составе прямо посреди ночи и…
— Дайте мне!
Синеглазый подаётся вперёд, нетерпеливо выхватывает свиток из скрюченных старческих пальцев, ломает печать и разворачивает пергамент. Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди. Безумно хочется попросить его показать мне, что там написано. Но это выглядело бы слишком странно и дерзко для простой заключённой. Что же там такое?! И почему мой Инквизитор молчит… эта гробовая тишина действует на мои нервы, как шпоры на загнанную лошадь.
— Если хотите, я помогу вам исполнить… — вкрадчиво начинает старик.
— Прочь отсюда!! — рявкает человек, за широкой спиной которого я по-прежнему могу сохранять крохи иллюзий, что всё будет хорошо. Но уже чувствую ледяные когти ужаса на сердце и понимаю, что ничего никогда не будет.
— Поосторожнее, Родерик! — глазки старика вспыхивают опасным огнём. — У вас сейчас такой вид, что я всерьёз опасаюсь — уж не нарушили ли вы третий пункт Кодекса Инквизиторов!
— Я. Сказал. Прочь!